P.S. Я люблю тебя - Сесилия Ахерн

Она поморщилась, наблюдая, как он сносит все па своем пути, таща елку к окну.

– Ну вот. – Он отряхнул руки и отступил на пару шагов, любуясь.

Холли нахмурилась:

– Тебе не кажется, что она немного лысовата?

– Ну, се нужно еще украсить…

– Да, Ричард, я понимаю. Но ты посмотри, у нее же веток пять, не больше, да и те наполовину осыпались, – мрачно констатировала она.

– Я говорил, что елку нужно покупать заранее, а не оставлять на последний день. Это было лучшее из того, что осталось. Самые красивые я продал еще неделю назад.

– Нуда, конечно, – хмуро ответила Холли. Она совершенно не собиралась ставить елку в этом году. Настроение у нее было не праздничное. Елка хороша, когда в доме дети… Но Ричард очень настаивал, и Холли чувствовала себя обязанной помочь ему: он взялся продавать елки, пытаясь немного заработать. Но елка была ужасна, и никакой мишурой этого не скроешь. Лучше бы она послушала Ричарда и приехала к нему неделю назад. Может, тогда ей досталось бы настоящее дерево, а не пучок колючих веток.

Сложно было поверить, что уже канун Рождества. Прошлые несколько недель она работала до поздней ночи, чтобы закончить январский номер до начала рождественских каникул. Вчера они наконец разобрались с делами, и Элис предложила всем собраться в пабе «У Хогана», но Холли вежливо отказалась. Она так и не разговаривала с Дэниелом, не отвечала на его звонки, обходила стороной паб и велела Элис отвечать, что она на совещании, если он будет звонить. Но он не звонил.

Она не хотела быть грубой, но нужно было еще раз все обдумать. Конечно, это не предложение, по все равно – ей предстояло принять очень важное решение. Когда Холли говорила, что ей нужно время, она не имела в виду несколько дней. Понадобится намного больше времени, чтобы разобраться… Голос Ричарда вернул ее к реальности..

– Прости, что ты сказал?

– Я спросил – помочь тебе нарядить ее? Холли помрачнела. Они всегда делали это вдвоем с Джерри, без посторонних. Каждый год они включали пластинку с рождественскими песнями, открывали бутылку вина и наряжали елку…

– Нет… спасибо, Ричард, не нужно, я справлюсь. У тебя, наверное, и без того есть чем заняться.

– Нет-нет, я бы с удовольствием это сделал, – очень искренне произнес он. – Обычно мы наряжали елку с Мередит и детьми, но в этом году мне не довелось поучаствовать… – Он замолчал.

– Ах, да…

Холли даже не подумала о том, как Ричарду трудно в это Рождество. Почему она все время думает лишь о своих проблемах! Брат всегда казался таким сильным, что теперь трудно поверить, что его сердце разбито. Год назад невозможно было представить, что он будет наряжать елку вместе с ней. – Давай, Ричард, почему бы и нет, – улыбнулась она.

Ричард обрадовался как ребенок.

– Но я не знаю точно, где у нас лежат игрушки. Обычно их убирал Джерри, они где-то на чердаке… – Она замолчала.

– Не страшно, – радостно улыбнулся он. – Наши игрушки тоже всегда убирал я, так что я найду их. – И он побежал по лестнице на чердак.

Холли открыла бутылку красного вина и включила проигрыватель. Из колонок тихо заиграло «Снежное Рождество» Бинта Кросби. Ричард вернулся с огромным черным мешком на плечах и пыльным колпаком Санта-Клауса на голове.

– Хо-хо-хо! – радостно пропыхтел он. Холли засмеялась и протянула ему бокал вина.

– Нет-нет. – Он замахал на нее руками. – Я за рулем.

– Один бокал, Ричард, – настаивала она, пытаясь скрыть свое разочарование.

– Нет-нет, – повторил он. – Я не пью, когда я за рулем.

Холли раздраженно вздохнула, залпом выпила его бокал и подняла свой. К тому времени как Ричард ушел, она открыла вторую бутылку. Она сидела в гостиной, смотрела на елку и слушала Бинга Кросби. Она плакала. Плакала из-за Джерри и из-за этой несчастной лысой елки.

С Рождеством тебя, дорогая! – воскликнул Фрэнк, открыв дверь и обнаружив на пороге дрожащую Холли.

– С Рождеством, папа, – улыбнулась она, обнимая его. В доме потрясающе пахло елкой, вином и рождественским ужином. Она снова почувствовала себя ужасно одинокой. Рождество напоминало ей о Джерри: Джерри и был для нее Рождеством. Этот праздник они всегда проводили вместе. Ей так не хватало его, что она физически ощущала это как боль внутри себя.

Сегодня утром она впервые после похорон пришла на кладбище, чтобы пожелать Джерри счастливого Рождества. День начинался печально: ни подарка под елкой, ни завтрака в постель, ни музыки, ни радостных голосов за дверью. Джерри хотел, чтобы его кремировали, и теперь она разговаривала с каменной стеной, на которой написано его имя. Ее преследовало неприятное ощущение, словно она разговаривает именно со стеной. Она рассказала, как прошел год, что у Шэрон и Джона скоро родится мальчик, которого они назовут Джерри, что она будет его крестной и свидетельницей на свадьбе у Дениз. Она рассказала про Тома – ведь Джерри никогда его не видел, рассказала о своей новой работе. Она не упомянула только Дэниела. Как бы там ни было, она разговаривала сама с собой. Она хотела почувствовать, что он здесь, пыталась ощутить его, но рядом была только глухая серая стена.

Этим рождественским утром не одна она пришла на кладбище. Посетителей было очень много – старики, пришедшие навестить усопших супругов, женщины, похожие па Холли, мужчины… Рядом с ней над могилой плакала молодая мать, а за се спиной, не зная, что делать, стояли двое перепуганных детишек. Младшему едва исполнилось три года. Как хорошо, подумала Холли, что ей нужно волноваться только о себе самой. Откуда у этой женщины столько мужества, чтобы заботиться о двух малышах? Эта мысль потом не раз приходила Холли в голову.

– С Рождеством, дорогая! – воскликнула Элизабет, выходя из кухни и широко распахивая объятия.

Холли вдруг расплакалась. Она чувствовала себя, как тот малыш на кладбище. Ей тоже нужна была мамочка. Элизабет раскраснелась от кухонного жара, и тепло ее тела согрело сердце Холли.

– Прости, пожалуйста. – Холли вытерла глаза.

– Ничего, ничего, – ласково прошептала Элизабет, крепче прижимая ее к себе. Больше не нужно было ничего говорить: она была рядом, и этого достаточно.

Семья собралась в гостиной, они окружили елку и принялись обмениваться подарками, а Холли все плакала. У нее не было сил прятать свои слезы, иона плакала, чувствуя себя одновременно счастливой и несчастной, ужасно одинокой и в то же время – любимой.

Все уселись за стол, и Холли с восторгом взглянула на приготовленный матерью обед.

– Я получил сегодня письмо от Киары, – сообщил Деклан.

Все оживились.

– Она прислала фотографию. – Он передал фотографию сестре.