Маятник Судьбы - Денис Чекалов

Вьющаяся борода Октавио Карго шевелится, он широко улыбается, обнажая ряд мелких зубов. Два верхних клыка стремительно вырастают, они уже не могут уместиться во рту и ложатся на бороду.

– Наше время снова пришло, старый дурак, – произносит вампир.

Легким движением Карго пересекает зал. Он не идет, не бежит, а словно парит над каменными плитами пола. Сгорбленный старик, распластанный на полу, приподнимает руки, тщетно стараясь защититься от искривленных зубов твари.

– Великие коуди, – стонет он.

Карго останавливается над горбуном, горячее чувство торжества клокочет в нем, кровь ликующе бурлит в теле вампира.

– Коуди загнали нас на окраины, – глухо произносит Карго, и в голосе его уже нет ничего человеческого. – И они же помогут нам вновь воцариться над людьми, этими тупыми мешками с кровью.

Он мгновение смотрит на драгоценный камень, все еще сверкающий на его ладони, затем с пренебрежением швыряет адамант об пол, и тот рассыпается, обратившись в кусок простого стекла.

– Но склеп, – шепчет горбун. – Он не впустил бы в свои стены того, в ком не течет кровь потомка истинного коуди.

Октавио Карго наклоняется, его рука обхватывает горло беззащитного старика.

– Их кровь во мне есть, – негромко смеется он. – Я успел немало ее выпить.

Ноготь вампира проводит по горлу горбуна, глубоко вспарывая его.

– Исполняется пророчество, – произносит Карго. – Я слышу, как отбивает часы маятник Судьбы.

Трактир находился у самого края леса, на берегу розовой реки. На вывеске темнел собакоглав с магдаленским копьем в правой руке. Вывеска была старая и покосившаяся, легкий ветер без труда раскачивал ее, заставляя скрипеть, и, по-видимому, не испытывал никакого почтения к грозному оружию в лапах собакоглава.

– Здесь мы спросим дорогу, – произнес я. Франсуаз взглянула на меня так мрачно, словно я сделал ей бог весть какое неприличное предложение:

– Майкл, а почему ты командуешь?

– Должен же кто-то этим заниматься, – ответил я.

За стойкой стояла высокая девица с белесыми волосами. Ламп в трактире не было, из чего можно было заключить, что их зажигали лишь поздно вечером, а до той поры содержательница трактира полагалась лишь на те услуги, что могло оказать ее заведению солнце, плавающее по небу.

Люди, сидевшие за низкими столами, вовсе не жаловались на недостаток света. Напротив, они сидели наклонившись, как будто прятали лица от солнца. Как я понял, пользуясь широкой известностью, они не хотели пользоваться ее плодами.

– Не то место, куда я бы пригласил приличную девушку, – заметил я, подходя к стойке. – Не подскажете, в какой стороне обелиск хоттов?

Трактирщица не отводила от меня взгляда с того момента, как я растворил скрипучую, щелястую дверь ее заведения, глядя то на мое лицо, то на одежду из мягкой, довольно дорогой материи (что она наверняка заметила), то снова на лицо.

– Я могу сделать все, что вы захотите, – промурлыкала она.

– Эй, – произнесла Франсуаз, присаживаясь за столик у стойки. – Но меня-то ты сюда пригласил.

– Об этом и речь, – подтвердил я.

Следом за мной к стойке подковыляли два козлоногих вепря, пришедшие в Минотаврину рощу, по всей видимости, на заработки, и потребовали медового эля.

Трактирщица нацедила им две кружки почти не глядя и даже не попробовала на зуб золотой, которым расплатились работники.

– Обелиск хоттов в четверти часа ходьбы к северу, по грунтовой дороге, – произнесла она, положив руки на стойку и вытягивая шею ко мне.

Девице хотелось, чтобы я смог оценить ее полную грудь, выглядывавшую в вырезе белого платья.

– Но лучше вам туда не ходить…

– А что, это место проклято? – спросила Франсуаз.

– Нет… Просто благородному господину будет гораздо приятнее, если он останется здесь.

Она одарила меня долгим взглядом. У меня возникло впечатление, будто я только что вышел на сцену и разделся под звуки танго.

– Впрочем, – обратилась девица к Франсуаз, – ты-то, подруга, можешь валить куда угодно.

С этими словами она наградила меня еще одним томным взглядом и отплыла. Трактирщица в совершенстве владела искусством нанести удар и отступить, пока ревнивые посетительницы не повыдирали ей волосы.

Франсуаз одним гибким движением поднялась и, не оставляя кружки с медом, направилась в глубь трактира. На ее губах играла неопределенная улыбка. В дальнем углу сидел одинокий посетитель. Лицо его было полускрыто капюшоном.

– Привет, Тадеуш, – приветливо сказала Франсуаз.

– Франсуаз! – воскликнул посетитель. – Как я рад тебя видеть. Прости, я тебя не заметил. Здесь темно, и… вообще я спешу. – Он торопливо поднялся. – Поболтал бы я с тобой, конечно, и с Майклом – привет, Майкл! – Тадеуш помахал мне рукой. – Да вот спешу, времени ни грошика нет. Обещал сдать поэму в один журнал и задержал непростительно.

Дверь за Тадеушем хлопнула, на мгновение впустив в трактир сноп солнечного света.

Франсуаз неторопливо подошла ко мне, поставила на столик пустую кружку и запустила по стойке, вертя, мелкую медную монету.

– Нам пора, – сказала она.

Дверь распахнулась. Яркий поток солнечных лучей не хлынул на опилки трактирного пола. В проеме стояли несколько человек, загораживавшие его почти полностью.

Они простояли так несколько мгновений, словно желая закрепить впечатление, произведенное их приходом. Тот, что стоял впереди, медленно обвел взглядом трактир.

– Вот она, – прорычал он, когда его глаза остановились на нас.

Человек вошел в зал и оказался широкомордым орком, с узкими глазами и приплюснутым носом. Тонкие усы, выщипанные до состояния двух длинных крысиных хвостов, свисали с его верхней губы, жирный безвольный подбородок был гладко выбрит.

– Франсуаз, – проговорил орк, делая несколько широких шагов.

Он вынул из-за пояса длинный нож с волнообразно изогнутым лезвием. Две длинные полосы материи свисали из-под шлема орка; их верхние кончики были вплетены в его волосы.

На каждой из лент виднелись иероглифы, написанные сверху вниз. Они должны были рассказывать о древности рода, к которому принадлежал орк, и его личной доблести.

– За твою голову назначена большая награда, – сказал предводитель. Орк фыркнул по-лошадиному, оттопыривая нижнюю губу. – Не сопротивляйся, – проговорил он. – Мне нужны пять тысяч сантангов.

– Не нужны, – ядовито проговорила Франсуаз.

Она выхватила из-за спины длинную дайкатану и, прежде чем орк успел фыркнуть еще раз, разрубила его от головы до груди. Затем резко выдернула лезвие меча, пинком сбросив на пол тело убитого охотника за вознаграждением.