Заклятые враги - Марисса Мейер

Кроме того, убеждал он, старый вокзал – часть истории города, а для того чтобы подарить ему новую жизнь, много усилий не потребуется. Отступники надеялись восстановить город и сделать его таким, каким он был до наступления Века Анархии. Нет, даже не так. Они хотели, чтобы город стал лучше прежнего, и вокзал казался вполне подходящим местом, чтобы начать именно с него.

Адриан приехал рано, вместе с родителями, чтобы помочь в подготовке торжества. В основном его помощь выражалась в том, что он рисовал на столах роскошные букеты. Ему уже начало казаться, что больше он никогда не сможет изобразить ни одной каллы или лилии, когда подошла Цунами и отправила его переодеваться. Впрочем, Адриан был рад возможности поработать, хоть немного отвлечься от мыслей о прошлой ночи.

Его бросало в жар всякий раз, когда он вспоминал губы Новы, прижатые к его губам, ее руку на затылке, их объятия. А потом… а потом…

Ничего.

Потом он заснул.

Что, прямо во время поцелуя? Или уже после? Все было как в тумане. Его трясло, как под напряжением, переполняли нахлынувшие чувства… А в следующее мгновение он проснулся и увидел бегущие по экрану титры и улыбку Новы – веселую, словно ничего особенного не произошло.

Она, конечно, молодец, совсем не обиделась и держалась так приветливо, как будто все случившееся – пустяки, спасибо ей за это. Но все же. Все же.

Видимо, он что-то не так запомнил. Ну не мог, не мог он провалиться в сон, целуясь с Новой! Наверное, в какой-то момент они все-таки сделали перерыв, чтобы посмотреть кино, и вот тогда – только тогда! – он отключился.

Этот вариант звучал чуть менее убийственно.

Чуть менее.

Но что с его памятью? Нова – поцелуи – и… титры.

Похоже, инцидент с командой Отмороженной вымотал его куда сильнее, чем ему казалось, плюс нескольких бессонных ночей, когда он работал над росписью.

Хорошо еще, что Нова не отказалась пойти с ним на бал. Он не до конца разрушил это – чем бы оно ни было. Нечто пугающее и прекрасное, новый поворот в его жизни.

Стоя перед зеркалом в туалете, в расстегнутой белоснежной рубашке, Адриан сорвал с кожи пластырь, чтобы взглянуть на новую татуировку. Из нескольких проколов до сих пор сочилась кровь, а кожа вокруг была в мелких кровоподтеках. Адриан хорошо знал, как проходит заживление. Он помнил, что перед тем, как все будет совсем хорошо, сначала наступает ухудшение, когда ранки покрываются корочками и начинают нестерпимо зудеть – хоть сдирай кожу наждаком. Это было хуже всего. Сам процесс нанесения татуировки – сотни уколов иглой – длился не больше часа. А зуд изводил его сутки напролет.

Склонившись над раковиной, Адриан хотел смыть капли крови, но бок пронзило такой резкой болью, что из глаз посыпались искры. Он прижал руку к тому месту под ребрами, куда ткнула его ледяным копьем Дженисса. Рана была неглубокой – доспехи приняли на себя основной удар, – и все-таки без помощи целителей-Одаренных процесс выздоровления займет долгое время. Адриан сам, как мог, обработал рану, даже наложил швы, нарисовав стежки, и исправно накладывал мазь, чтобы не допустить воспаления.

Вздохнув, он ощупал повязку, стараясь не надавливать. Труднее всего, став Стражем, оказалось скрывать раны. Не морщиться, когда кто-то дружески тебя обнимет. Не показывать, насколько трудно сесть в машину или взбежать вверх по лестнице. Улыбаться, преодолевая боль, когда хочется только одного – проглотить пару таблеток болеутоляющего и полежать денек на диване перед телевизором.

Или… опять целовать Нову. Это уж точно отвлекло бы его от мыслей о травме.

Закончив обрабатывать татуировку, Адриан промокнул ее бумажным полотенцем и застегнул белую рубашку на все пуговицы.

Он не умел завязывать галстук-бабочку и надеялся на Оскара, чтобы не пришлось прибегать к помощи родителей или, еще того хуже, Черного Огня.

Давно Адриан так не нервничал. Нет, конечно, время от времени ему приходилось волноваться и переживать. Честно говоря, это случалось гораздо чаще с того дня, как в его жизнь ворвалась Нова Маклейн. И все же он не привык к тому чувству, которое испытывал сейчас, – щекочущему, скручивающему в узел внутренности, выматывающему. И очень надеялся, что оно скоро исчезнет.

Должно исчезнуть. Вот-вот.

Адриан надевал смокинг, когда распахнулась дверь.

– Что ты так долго? – спросил Оскар, постукивая тростью по полу, выложенному такой мелкой черной-белой плиткой, что у Адриана рябило в глазах. – Смокинг себе рисуешь?

Глядя в зеркало, Адриан улыбнулся отражению Оскара.

– Хм, а это идея. – Он порылся в груде сброшенной на пол одежды и достал маркер.

– Я пошутил, – поспешно сказал Оскар. – Умоляю, только не раздевайся и не начинай рисовать себе новый костюм.

Не обращая на него внимания, Адриан что-то чертил прямо на ткани сорочки. Закончил – и на шее появился белый накрахмаленный галстук-бабочка.

– Мошенник! – восхищенно выдохнул Оскар.

– Не всем от природы дано быть такими элегантными, как Оскар Сильва.

Оскар, следовало признать, и впрямь выглядел очень элегантно в светло-серой шелковой рубашке, подчеркивающей его мышцы, и приталенной алой жилетке. На шее у него красовалась алая, в цвет жилету, бабочка с безукоризненно завязанным узлом.

– Признайся, он у тебя на резинке?

Оскар фыркнул.

– Я тебя умоляю! Галстуки на резинке носят только злодеи.

Выйдя, наконец, в зал, Адриан с удивлением обнаружил, что тот быстро наполняется публикой. Здесь было множество Отступников, их супруги и члены семей. Он осмотрелся, но Новы в толпе не увидел.

И снова занервничал.

Зал выглядел великолепно. Каким-то чудом массивные колонны, высокий лепной потолок и стеклянный купол пережили Век Анархии – только большие часы на стене пришлось восстанавливать по старым рисункам.

Сейчас здесь, конечно, не было ни билетных касс, ни табло с расписанием поездов, ни носильщиков с тележками, ни газетных киосков. Вместо этого повсюду были расставлены круглые столы с пунцовыми скатертями и сверкающими столовыми приборами. Разноцветные огни летали под потолком, поплавками качались на волнах невидимого океана, разбрызгивали блики света, словно осколки изумрудов и бирюзы. По воздуху плыли подносы с шампанским и закусками, а перед пустым танцполом на сцене играл струнный квартет.

Услышав свист, Адриан обернулся к стойке гардероба. Там Руби сдавала свою куртку.

– Классный прикид, Скетч, – сказала она, взяла номерок и убрала его в украшенную драгоценными камнями сумочку.

Руби была в красном коктейльном платье скромного покроя. Впрочем, простоту восполняли драгоценный камень, который Руби всегда носила на запястье, и рубиновое ожерелье – наверняка ее собственное творение. Ее волосы, мешанина из выбеленных и угольно-черных прядей, были подняты вверх и начесаны. Адриан подумал, что она похожа на белого тигра – на нечто милое и в то же время свирепое.