Хозяйка Четырех Стихий - Мария Гинзбург

– Любой наркоман, – сказал Шенвэль терпеливо. – Тот, кто принимает наркотики, раньше или позже выпадает из жизни общества и теряет физическую способность работать. Водка, спиртное вообще является легким наркотиком, который можно употреблять достаточно долго…

– Ничего себе легким! – воскликнула Карина.

– Ты никогда не была знакома с морфинистами? – осведомился эльф.

Карина наморщилась.

– Морфинисты, морфинисты… А! У нас говорят – опиист, – сказала ведьма. Вдруг на ее лице отразился ужас.

В детстве все детишки из многочисленной родни завидовали Василисе, старшей сестре Карины. Василиса, как в сказках, была прекрасная, и премудрая. Но война все поломала. Карина ушла в Горную Школу. Василиса, у которой магических способностей не было, стала связной у партизан, боровшихся за родной край с сюрками. В отряде оказался предатель. Сюрки взяли мандречен как раз тогда, когда Василиса принесла очередное донесение. Партизан заставили вырыть тут же, в лесу, большую яму и встать в нее. Затем вперед вышел маг сюрков. Что именно он сделал с мандреченами, какие чары и заклятья сплел, не смогла разобраться даже Карина, которую к братской могиле потом привела сестра. Но ясно было одно – умирали партизаны долго. И мучительно. Как смогла спастись Василиса, Карина так и не поняла. А сестра не могла вспомнить.

Да не очень и старалась, предпочитая топить иногда все-таки всплывавшие образы в водке.

Или, вспомнила Карина, холодея, развеивать их в клубах опийного дыма.

Судя по всему, какие-то, зачаточные, магические способности у Василисы все же были. Она смогла сплести защитный магический кокон в минуту смертельной опасности. Другого объяснения этому чуду Карина найти не могла. После войны Василиса оказалась единственной выжившей из всей огромной семьи. Ведьма смогла заставить сестру отказаться от водки и опия, хотя и с большим трудом. Василиса как будто стала прежней. Она заставила Антона, сухорукого калеку, жениться на себе и с тех пор тянула лямку замужней женщины. Василиса практически одна вела хозяйство и поднимала детей – от Антона в доме было мало толку. Когда Карина спрашивала у Василисы, стыдливо скрывавшей синяки под не по погоде длинными рукавами кофт, почему же она не бросит Антона, который пил и терял уже порой человеческий облик, Василиса лишь закатывала глаза и шептала: «Люблю я его, Кариночка». Карина лишь качала головой. Ей становилось больно и грустно. В понятиях Карины, это назвать любовью было нельзя. Теперь ведьма понимала, что та красивая и гордая девчонка, которой она так восхищалась в детстве, осталась-таки в той страшной яме, где лежала почти половина станичников Пламенной.

Шенвэль с интересом наблюдал за Кариной.

– Я поняла тебя, – сдавленным голосом сказала ведьма. – Продолжай.

– Но только в Мандре принятие наркотиков, спиртного то есть, является общественным ритуалом, и из социальной жизни выпадает как раз тот, кто отказывается пить. На тех, кто уже не способен сдерживать себя, на запойных пьяниц смотрят с сочувствием и пониманием; а к тем, кто НЕ пьет, относятся, как к подозрительным чудакам, – сказал эльф. – Человеку, пока он находится в пьяном угаре, абсолютно все равно, кто у власти и что делается в стране. А даже если не все равно, максимум, на что он способен – это пропитой глоткой выкрикнуть ваш главный лозунг: «Во всем виноваты сидхи! Понаехали тут…». У вас тоже находятся трезвые люди, которые кричат о деградации генофонда, но их высмеивают.

– Ты говоришь, что нас намеренно превращают в быдло! – гневно перебила его Карина.

– Нет, этосказала ты, – тонко улыбаясь, ответил Шенвэль. – Вы бесконечно верите в доброго царя-батюшку с сильной рукой, который придет и все поправит. На деле это означает лишь то, что вы повезете любого, кому хватит ловкости вскочить вам на шею. Сама посмотри на правителей Мандры за последние сто пятьдесят лет. Вами долго правил дракон, теперь коронован сюрк, который всего лишь бывший военачальник…

– Ты ненавидишь Искандера потому, что он не дал вам оттяпать наши земли по самый Нудай! – закричала Карина. – А с Черным Пламенем у тебя тоже были свои личные счеты! И ни Искандер, ни Черное Пламя не пили!

Шенвэль поднял руку, словно останавливая ведьму.

– Искандер, безусловно, великий человек, – сказал эльф. – Он вытащил вас из трясины междоусобиц, сохранил Мандру как цельное государство. Но ты заблуждаешься, думая, что Искандер многое может. Он повязан своими советниками, своим статусом выскочки… И каждый правитель так. Я думаю, что Искандеру вообще не до этого. Все его помыслы направлены на другую цель. Черное Пламя не пил потому, что драконы вообще равнодушны к огненной воде, как называют водку сюрки. Драконам хватает своего огня… Искандер не может пить, потому что он сюрк, его печень устроена так, что он просто не может этого себе позволить.

– Вот видишь! – воскликнула Карина.

Шенвэль снова улыбнулся, и ведьма возненавидела его в этот момент.

– Но он не мешает пить вам , – сказал эльф хладнокровно. – Потому что ему это удобно . Даже если попадется порядочный правитель, который обратит внимание на эту проблему несмотря на сопротивление своих советников – что само по себе сложно, ты только представь себе, Карина, какие деньги крутятся в торговле спиртным – так вот, если кто-нибудь, когда-нибудь, попробует прекратить ваше пьянство, именно его возмущенный народ скинет с престола. У наркоманов это называется «ломка», только у вас это произойдет в масштабах всей страны. И немедленно найдется предприимчивый честолюбец, который на этой волне пролезет наверх – и снова потекут водочные реки…

В лице Карины что-то сломалось.

– Тебя послушать, так мы никогда не будем жить хорошо, – прошептала ведьма. – Потому что у нас некому бороться за это самое «хорошо».

– Да это «хорошо», в общем, никому и не нужно, – кивнул Шенвэль. – Пока есть знакомая бабка, у которой утром, когда все внутри горит, можно перехватить шкалик до открытия шинка…

У ведьмы задрожали губы, и эльф сжалился над ней.

– Не слушай меня, – сказал он, наклоняясь к Карине. – Успокойся. Я ведь всего лишь равнодушный чужак с сильными садистскими наклонностями…

Карина вскрикнула. Ведьма засмеялась, потом застонала. А потом все общественные проблемы и методы социального регулирования вылетели у нее из головы.

Ведь эти вопросы принимают близко к сердцу только мужчины.

И только после третьей рюмки.

– Ты уже определись, – хохоча и отбиваясь, сказала Карина. – То «сделай мне больно», а то садистские наклонности…

– А, тогда, в подземелье, – усмехнулся Шенвэль. – Я просто очень удивился твоей дерзости, твоей смелости, когда ты ударила меня….

Следующей ночью Карина долго не могла заснуть – так ее взбудоражил один магический ритуал, который они провели вместе с эльфом. Вдруг вместо привычного теплого бока Шенвэля она почувствовала холод и пустоту. Карина в ужасе подумала, что эльф ушел. Она села на кровати.