Расчет с прошлым. Нацизм, война и литература - Ирина Млечина

Это не просто выбор между жизнью одного и жизнью многих. За Даниэлем стоит вера города в Сопротивление, исход и удача борьбы, надежда на освобождение. Где тут высшая справедливость, как решить, кто имеет больше права на жизнь?

Даниэль принимает решение сдаться, спасти заложников. Но его товарищи по отряду, прибывший из подпольного Центра руководитель требуют, чтобы он не сдавался. С ним связана судьба всего движения. Даниэль, – вспоминает молодой человек, от лица которого ведется повествование, – «это была формула жизни оккупированного города, от этого имени исходили ободрение, сопротивление, упрямство. Это имя связывало, сохраняло надежду… Даниэль – это был каждый в городе, кто не смирился, кто восстал или хотя бы мечтал восстать…».

Героям Ленца, как и героям Кёппена или Бёлля, свойственно обостренное ощущение вины, которая чаще всего есть вина пассивности, равнодушия к происходящему. Таков герой романа Кёппена «Теплица». Размышляя о процессах «национальной реставрации» в ФРГ, он думает и о собственной вине, упрекает себя за пассивность, бессилие, за то, что стоял в стороне, не вступал в борьбу. В романах Кёппена индивидуальная пассивность, отстраненность от событий рассматривается как один из главных источников национальной катастрофы.

Еще более обнаженно ставится проблема вины и личной ответственности в драмах Хоххута «Наместник» и «Солдаты». Герой «Наместника», молодой священник Рикардо, побуждаемый велением совести, решает разделить судьбу обреченных – добровольно отправляется в Освенцим и там, при попытке спасти одного из заключенных, погибает.

В произведениях Ленца споры вокруг понятий «вина, долг, ответственность» выходят за рамки экзистенциалистского толкования. Моральная мотивация совершаемого выбора играет важную роль, однако главным критерием, оправдывающим поступки и поведение личности, является общественное благо, соображения справедливости.

В статье «Двуликость равнодушия» Ленц говорил о том, что исторически, то есть применительно к специфическим условиям нацистской Германии, именно равнодушие, нежелание вмешиваться является причиной преступлений, и потому именно оно накладывает на человека тяжелую вину. «В трагическом результате нашей истории засчитываются не только наши действия, но и в такой же степени то, чего мы не сделали», – считает писатель.

Художественное исследование нравственной позиции личности осуществляется и в главном произведении Ленца – романе «Урок немецкого». Действие происходит в двух временных плоскостях – в период войны и в 1954 году. Герой романа Зигги Йепсен, от лица которого ведется рассказ, пишет, сидя в одиночной камере колонии для трудновоспитуемой молодежи, «штрафную работу» – сочинение на тему «Радости долга».

Выражение «радости долга» вызывает в воображении Зигги фигуру отца, полицейского инспектора Йенса Оле Йепсена. В 1943 году отец передает Нансену – художнику, старому другу, в детстве спасшему ему жизнь, – документ из Берлина: нацистские власти запрещают художнику заниматься живописью. Участковый инспектор с неистовым рвением следит за соблюдением запрета, превращается, по существу, в надзирателя. Однако художник не желает подчиняться, не бросает работу. Это становится причиной глубокого конфликта между ним и Йепсеном, для которого главное – выполнение приказа. Он, по словам Зигги, «безупречный исполнитель». На его «сухом, пустом лице» не написано ничего, кроме тупого повиновения.

«Кто выполняет свой долг, тому нечего беспокоиться…» – таково кредо старшего Йепсена. В последние дни войны он организует в местечке отряд фольксштурма из четырех пожилых людей, не задумываясь над абсурдностью шага, который может стоить людям жизни. Еще отчетливее его характер раскрывается в отношении к старшему сыну Клаасу – дезертиру, который прострелил себе руку, чтобы избежать фронта. Его ищут, ему грозит расстрел. Однако ни отец, ни мать не хотят спрятать сына. Он находит убежище у художника, но отец преследует сына, как гончий пес.

Ленц раскрывает в романе психологию слепого повиновения, неизбежно сопряженного с безответственностью, – свойство, которое помогло нацизму вовлечь в свои преступления миллионы людей.

В романе ставится один из главных вопросов нравственного, философского осмысления фашизма. Укрывшись за приказом, можно было совершать любое преступление, приказ избавлял от необходимости размышлять и нести ответственность за свои поступки.

Протест против норм, выработанных нацизмом и выдаваемых за высоко нравственные (массовое уничтожение людей мотивировалось необходимостью «очищения» нации, ее «оздоровления»; агрессия объявлялась жизненно необходимым для нации шагом, ибо гарантировала «жизненное пространство» и т. д.), свидетельствовал о подлинном чувстве долга.

В двух центральных фигурах романа воплощен и другой важнейший конфликт – между «духом и властью». Юному Зигги повсюду видятся картины, которым угрожает опасность. Произведения живописи, над которыми нависла угроза сожжения, – выразительный символ антагонизма между искусством и враждебным ему нацистским государственным аппаратом. Искусство, утверждает писатель, под угрозой там, где власть в своей основе антигуманна. В этом сущность «йепсеновской фобии», одна из сторон трагедии Зигги.

История, рассказанная в романе, и есть прежде всего история этой трагедии. Формирование героя происходит под знаком осмысления им опыта прошлого, сложной диалектики «радостей и горестей» долга. В самом отрицании антигуманного начала, которое олицетворяет старший Йепсен, содержится позитивный момент – истоки того духовного развития, которое приводит героя к открытому протесту.

Противопоставив себя отцу, Зигги бросает вызов обществу, в котором он оказывается чужим. Это общество наказало его, но не наказывает таких, как его отец.

Символика заложена уже в самом заглавии романа: «Урок немецкого» – не просто школьный урок, но и урок собственной истории для немцев, приглашение к размышлению о судьбах Германии. Очевиден и другой символический замысел. Зигги родился в 1933 году, в год прихода Гитлера к власти. Свой личный расчет с прошлым он осуществляет в полной изоляции, в одиночестве, для себя одного. Он изолирован от общества и находится в колонии, и даже здесь он отделен от остальных, изолирован вдвойне. И сам городок Ругбюль, с которым связаны воспоминания Зигги, воспринимается как модель всей Германии, как символ ее прошлого, в котором коренится трагедия героя. Ругбюль – место, в котором формируется характер юноши, там он ищет ответы на жизненные вопросы; история его «штрафной» работы есть попытка «растолкать дремлющее прошлое», найти ответы на главные вопросы – о Германии, о ее прошлом, ее людях и их конфликтах. Герой, – и это отчетливо явствует из его размышлений в финале романа, – намерен снова и снова «задавать вопросы» и искать на них ответы.

Настойчивое возвращение к недавнему прошлому становится для многих писателей ФРГ средством откликнуться на жизненно важные проблемы современности. По признанию Зигфрида Ленца, писать «о войне, страданиях, преследованиях, бегстве, об убитых» означает для него – «добровольно выступать в роли свидетеля». Во многих его произведениях так или иначе выстраивается эта связь: сегодняшние душевные раны, сломанные судьбы, трагические коллизии коренятся в недавнем прошлом.