Игра теней - Тэд Уильямс

После нескольких неудачных попыток отправить картофель в рот Вансен понял, что может есть одним лишь способом — если встанет на четвереньки и, опустив руки на землю, будет хватать безвкусный картофель ртом, подобно собаке.

Когда все пленники получили скудную пишу, длинноголовые вернулись к костру и тоже принялись за еду. Вскоре с едой было покончено. Тюремщики приказали арестантам подняться на ноги и продолжать путь. Весен заметил, что длинноголовые отнесли на повозку, где лежали пожитки рабов, несколько пар кандалов. Это навело его на грустные догадки о происхождении мяса, которым тюремщики только что утоляли голод.

* * *

Баррик и раньше замечал, что страна теней действует на него угнетающе Теперь же, когда он стал пленником, каждый сделанный по принуждению шаг все глубже погружал его в пучину уныния. Дело было не только в том, что завеса тумана сгустилась вновь, затрудняла дыхание и превращала вечные сумерки в непроглядную ночную тьму. И даже не в тягостных предчувствиях, не оставлявших пленников. Помимо всех этих печальных обстоятельств принца терзало что-то еще, и он не мог определить, что именно. После того как они вышли на старую дорогу, идти стало легче, но уныние Баррика ничуть не развеялось.

Не в силах понять, что с ним происходит, принц спросил об этом Джаира. Воин сумеречного племени был подавлен почти так же, как и его спутник.

«Да, меня тоже что-то гнет, — признался он. — Я испытываю небывалый упадок духа, но не могу сказать, каковы его причины. Джикуйин, с которым нам предстоит встретиться, — лишь одна из этих причин. Более я ничего не могу сказать, ведь, как ты знаешь, рана сделала меня слепым».

«Но быть может, к тебе вернется прежняя прозорливость? — спросил юноша. — Ты сумеешь излечиться от этой слепоты, как ты ее называешь?»

«Не знаю, — последовал ответ. — Никогда прежде я не страдал от такого недуга и не могу сказать, проходит ли он со временем».

Джаир сделал своими длинными изящными пальцами непонятный знак.

«В любом случае, вряд ли мы проживем достаточно долго, чтобы это выяснить», — добавил безликий воин.

«Но почему нас захватили в плен? — не унимался принц. — Разве этот Джикуйин воюет с твоим королем?»

«Нет, никакой войны нет, равно как нет и повода для нее, — беззвучно ответил Джаир. — Джикуйин очень стар и очень жесток, и наш король не может сравниться с ним в жестокости. Чтобы брать пленников, Джикуйину не нужно войны. Мы сдались врагам, и потому нас захватили в плен. Но невозможно было сопротивляться такой орде…»

И он указал на длинноголовых, бредущих справа и слева от арестантов. Толпа их была так велика, что простиралась вдаль, насколько у принца хватало взгляда.

«Пленники вроде нас здесь большая редкость, — продолжал Джаир. — Что касается прочих чудовищ, их в этих краях не меньше, чем камней и деревьев. Всех нас ведут в одно и то же место, но лишь потому, что длинноголовые не в состоянии понять, какая диковинная добыча им попалась. — Джаир широко раскрыл глаза. Это означало, что собеседник Баррика предался тяжелым раздумьям. — Но можешь не сомневаться, как только их повелитель увидит нас, он удостоит нас особого внимания. И прежде всего пожелает узнать, с какой целью смертные снова явились в его земли».

«Почему снова? — удивился принц. — Я никогда прежде не видел этого Джикуйина и не бывал в его землях».

«Джикуйин объявил эти земли своей собственностью задолго до того, как смертные пришли в эти края и построили Северный Предел, — пояснил воин страны теней. — В великой битве Джикуйин был ранен, и, когда миновала година Великой Крови, он на много лет погрузился в целительный сон. Имя его было предано забвению и упоминалось лишь в древних легендах. Прежде чем он пробудился, мы прогнали смертных из Северного Предела. По нашему счету, это было совсем недавно. Когда смертные покинули наши земли, мы призвали мантию, дабы люди солнечного мира никогда более не проникали в эти края и держались от них как можно дальше».

«Но почему вы так не хотите, чтобы смертные проникали за Границу Теней?»

«Почему? Да потому что, дай вам только волю, вы заполните наши земли, как саранча! — Джаир презрительно сощурился, и глаза его превратились в багровые щелки. — Вы уже принесли нам немало бед в прошлом! Уничтожили огромную часть нашего народа и захватили наши владения!»

«Я тут ни при чем, — попытался оправдаться Баррик. — Все это сделали люди моего племени. Но не я».

Джаир вперил в принца долгий взгляд, потом резко отвернулся.

«Прошу прощения, — беззвучно произнес он. — Я забыл, с кем разговариваю».

Между тем процессия миновала узкий перешеек между двумя холмами и вышла в каменистую долину. Над дорогой возвышалась груда камней — руины исполинских древних ворот.

«Во имя святого Тригона это что за развалины?» — выдохнул Баррик.

«Не божись. По крайней мере, здесь», — предостерег принца Джаир.

«Но что это такое?»

Колонна пленников остановилась. Те, у кого еще оставались силы, глазели на две огромные колонны из серого с прожилками камня, стоявшие по обеим сторонам от дороги. Несмотря на то что верхушки колонн были отломаны, они возвышались над самыми высокими деревьями. Полуразрушенные, поросшие кустарником каменные стены раскинулись крыльями гигантской птицы.

«Это даже хуже, чем я опасался».

Мысли воина сумеречного племени внезапно стали тихими, как потрясенный шепот, и принцу стоило большого труда их уловить.

«Джикуйин покинул свое пристанище в Северном Пределе и переселился в новое жилище… в Великой Пропасти. Перед нами — внешние ворота его обители».

— Бьюсь об заклад, здесь нас подстерегают новые напасти, — раздался голос Ферраса Вансена.

Капитан королевских гвардейцев тоже чувствовал, что от этого места исходит нечто зловещее, и дело вовсе не в исполинских размерах и древности представшего перед ними сооружения. Он с тревогой взглянул на Баррика, словно боялся, что неведомая враждебная сила проникнет в поврежденное сознание принца.

— Джаир говорит, это место называется Великая Пропасть, — сообщил Баррик. — Точнее, перед нами ворота, ведущие туда.

— Великая Пропасть? — Вансен нахмурился. — Кажется, мне доводилось слышать это название. Еще в те времена, когда я был ребенком…

Длинноголовые, сердито шипя, прошли вдоль колонны пленников. На ходу они раздавали тычки и удары палками, и в конце концов даже самые упрямые арестанты поняли, что сопротивление бесполезно, и покорно вступили под каменный свод ворот. Он был сплошь покрыт причудливой резьбой с изображением лиц, лишь отдаленно напоминавших человеческие. У некоторых было множество глаз, у других — по одному, и все эти глаза мрачно взирали на путников.

Зрелище, открывшееся пленникам за воротами, усилило их беспокойство. Широкая, вымощенная булыжником дорога вела в долину, почти скрытую завесой густого дымного тумана. С обеих сторон вдоль дороги тянулись ряды огромных каменных скульптур. В большинстве своем они изображали самые обычные вещи увеличенного размера: наковальни размером с дом, исполинские молоты и прочие инструменты, огромные и неподъемные. Другие скульптуры представляли собой странные приспособления — Баррик никогда прежде не видел таких и об их назначении не имел ни малейшего понятия. Статуи, несомненно, были очень древними, дождь и ветер покрыли их глубокими трещинами, ползучие растения опутали густой сетью. Некоторые изваяния упали со своих постаментов, их обломки выглядывали из грязи и сухих листьев. Создавалось впечатление, что неведомые жители этих краев однажды ночью собрали пожитки и ушли прочь, оставив дорогу разрушаться от времени и непогоды.