Северная Пальмира - Роман Буревой

«Постуму Августу привет.

Мой маленький сын, ты должен сделать то, что не под силу никому. Ты должен победить Бенита. Я очень хочу увидеть тебя, но пока не могу. Однако скоро, очень скоро наступит час, когда мы встретимся. Заклинаю тебя, не поддавайся влиянию Бенита. «Не иди по стопам Цезарей и не позволяй себя увлечь – ведь это бывает. Старайся сохранить в себе простоту, добропорядочность, неиспорченность, серьёзность, скромность, приверженность к справедливости, благочестие, благожелательность, любвеобилие, твёрдость в исполнении надлежащего дела»[65]».

Постум в ярости смял письмо. Огляделся. Подскочил к жаровне и бросил в неё комки бумаги. Он смотрел, как они горят, и весь трясся.

– Почему вы не умерли! Вы, оба! Тогда бы я в тысячу раз больше любил вас! – Он чувствовал, как ненависть растёт внутри него, и ничего не мог с ней поделать.

– Что ты делаешь! – закричал Квинт.

– Вон! – закричал Постум. – Уходи, или я позову преторианцев.

Глаза императора горели такой бешеной яростью, что Квинт не посмел спорить.

Ушёл.

А Постум метался по таблину и выкрикивал проклятия. Отец предал его! Оставил в лапах Бенита. Да что Бенит! Рядом этот мерзкий Крул! В тысячу раз хуже.

– Ненавижу! – кричал Постум.

А теперь отец не нашёл даже нужных слов. Разве Элий не мог написать ему: «Мой горячо любимый мальчик, я спасу тебя. Умру, но спасу». Вместо этого отец, которого он никогда не видел, начал с нравоучений. Зачем ему, Постуму, нравоучения? Для чего? «Не иди по стопам Цезарей». Отец имеет в виду тех, прежних безумцев вроде Нерона или Калигулы. А почему бы и нет? Почему бы ему не пойти именно по их стопам? Это будет очень даже хорошо. Это будет замечательно. Что ещё остаётся брошенному одинокому мальчишке?! Сражаться один на один с Бенитом? И он даже не знает, нужно ли с ним бороться или подчиниться, как того хочет Бенит. Бенит хочет, чтобы Постум пошёл по стопам Цезарей. И он пойдёт, он пойдёт.

И первым делом он перережет глотку Крулу. Не хочет, но убьёт… Лишь бы стать убийцей. Ведь его отец – гладиатор. И значит – убийца.

Местрий Плутарх неслышно подошёл сзади и обнял его за плечи, но Август раздражённо стряхнул его руки.

– Чем я могу помочь тебе, мой мальчик? – спросил старик, сделав вид, что не заметил жеста Августа.

– Принеси мне книгу из библиотеки, – потребовал Постум.

– Какую книгу?

– Марка Аврелия. «Размышления».

Когда Плутарх вышел, Постум растянулся на ложе и закрыл глаза. Кровь больно стучала в висках.

– Я никогда больше не увижу маму. И никогда не увижу отца. Никогда.

Он произнёс эту фразу со странным злорадством. Будто сам глумился над своей бедой. Бенит умрёт, да, да, Бенит умрёт, Постум станет полновластным императором, и отец и мать приедут в Рим. Они будут просить о встрече, а он ответит им: «Никогда». Они будут умолять, будут слать письмо за письмом…

– Не стоит переживать так по поводу какого-то письма, – раздался над ним хриплый голос.

Юный император открыл глаза. На кровати рядом с ним сидел какой-то человек. В первую минуту Постум подумал, что это отец. Элия он никогда не видел. Но бюст видел. И гость был очень похож. Очень-очень. Неужели?

– Ты кто? – с трудом выдавил Постум. Неужели отец исполнил обещание и прибыл вслед за своим письмом? Это казалось чудом.

– А ты как думаешь? – насмешливо спросил гость и улыбнулся холодной улыбкой.

«Не отец», – с тоской понял мальчик.

Опять обман. Да что же это такое! Вместо матери – старуха-весталка. Вместо отца – двойник.

– Да, я не Элий. Я – его гений. Хочешь, буду твоим гением?

– Как это?

– У людей раньше были гении. У каждого свой. Оберегали и вели. У каждого места был свой гений. У каждого города и страны. А теперь – нет. Мы стали людьми. То есть никем. Прежде я был гением Элия. И я помню все его мысли, все чувства, все порывы, пока был с ним заодно.

– Не хочу, – Постум отвернулся к стене.

– Я был с ним, когда он в первый раз вышел на арену Колизея.

Постум стиснул кулаки, но продолжал лежать, отвернувшись к стене. Он представил Элия на арене, вооружённого мечом и щитом. Ясный день, трибуны забиты народом. Постум почувствовал странное возбуждение. Правда, тогда мечи были тупые.

– Я был с ним, когда ему отрубили ноги, – продолжал гений.

Постум резко повернулся:

– А когда он убил человека, ты был с ним?

– Разумеется.

– Расскажи мне. Только правду. Всю, до конца.

– Это было в песках Аравии. Элий был волонтёром.

– Бенит говорил, что Элий ограбил жрецов Либерты и убил.

– Ты веришь этому? – насмешливо спросил гений, ухватил из вазы гроздь винограда и принялся обирать ягоды губами. При этом он искоса поглядывал на мальчишку. Интересно, настоящий Элий так же красив? Говорят, он безобразен, весь покрыт шрамами и почти не может ходить.

– Не верю, – тихо сказал Постум.

– И правильно делаешь. Потому что твой отец не предаёт.

– Он предал меня.

– Все не так. Он поручил тебе очень сложное дело – только и всего. Сейчас оно кажется тебе непосильным, но это пройдёт. Ты ничего не знаешь о предательстве. Вот я его предал когда-то. – Гений явно гордился тем, что натворил в прошлом. – Хочешь, расскажу? Нет? – Гений немного растерялся, услышав отказ. – Но ведь это так интересно!

– Совершенно неинтересно.

– А что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал?

– Басню.

– Ты вырос из басен.

– Я хочу басню.

– Ладно, слушай. «Голодная лисица увидела в дупле дерева хлеб и мясо, которые оставили там пастухи. Она влезла в дупло и все съела. Но утроба у неё раздулась, и вылезти она не могла, а только стонала и охала. Другая лисица пробегала мимо и услышала её стоны; подошла она и спросила, в чем дело. А узнав, что случилось, сказала: „Придётся тебе здесь сидеть, пока снова не станешь такою, какой вошла, а тогда нетрудно будет выбраться“. Басня показывает, что трудные обстоятельства со временем сами собой делаются легче»[66]. Как видишь, это басня как раз про тебя.

– А если бы басня была про медведя, было бы смешнее, – сказал Постум.

Он уже почти успокоился. Да, у него странная жизнь. Но любая замечательная жизнь всегда такая – Местрий Плутарх читал жизнеописания, составленные его знаменитым предком из Херонеи. К примеру, Гай Гракх. Отец Гая умер, когда мальчику не было и года. Его с братом воспитала мать, умная и энергичная дочь Сципиона Африканского. А Постум по ночам беседовал с мамой – почти каждую ночь. И потом, у него есть Гет. А теперь ещё и гений.