Лунная опера - Би Фэйюй

В это самое время мимо проходил Бинчжан, в зал он не зашел, а просто поманил Сяо Яньцю рукой из-за окна. На этот раз он вместо своего кабинета предложил пройти в зал заседаний. Именно там состоялась их первая встреча. В тот раз все прошло замечательно, и Бинчжан тешил себя надеждой, что и сейчас все будет хорошо. Для начала он осведомился о некоторых конкретных моментах их занятий, настроен он был доброжелательно, беседу вел неторопливо. Конечно же, обсуждать ему хотелось вовсе не репетицию, но у него уже вошло в привычку начинать разговор с окольных путей. Непонятно отчего, но директор труппы немного побаивался женщины, что находилась перед ним.

Сяо Яньцю села напротив Бинчжана, она вся превратилась в слух. От этой ее безоговорочной самоотдачи веяло некоторой меланхолией, казалось, что она ждет объявления приговора. Бинчжан, взглянув на Сяо Яньцю, заговорил еще более осторожно.

Наконец Бинчжан подвел беседу к Чуньлай, решив выложить все начистоту. Он пояснил, что основной причиной, по которой молодые люди покидают сцену, является их неверие в собственные силы, беспокойство за будущее, на самом же деле они не хотят уходить. Сяо Яньцю внезапно засмеялась и громко сказала:

– Да я ведь не против уступить ей, правда, я совершенно не против.

Бинчжан никак не прореагировал, а продолжал развивать собственный ход мыслей.

– Откровенно говоря, мне надо было сразу с тобою состыковаться. Тут в городе прошло два совещания, а я все откладывал разговор. – Бинчжан оправдывающе улыбнулся. – Ведь ты сама понимаешь, что другого выхода нет.

Сяо Яньцю сглотнула и, опережая Бинчжана, снова повторила:

– Я не против.

Бинчжан осторожно взглянул на Сяо Яньцю:

– Мы старались разрешить этот вопрос как можно более благоразумно, поэтому два раза специально собирались на административное совещание. И сейчас я хочу все еще раз обсудить с тобой, чтобы узнать твое мнение…

Сяо Яньцю неожиданно поднялась со своего места, да так резко, что даже сама испугалась. Она снова засмеялась:

– Я не против.

Бинчжан настороженно встал вслед за ней и недоверчиво осведомился:

– Они с тобой уже все обсудили?

Сяо Яньцю растерянно смотрела на Бинчжана, не понимая, кто и что именно с ней должен был обсуждать. Бинчжан, поджав нижнюю губу, не переставая моргал, будто что-то его сдерживало. В конце концов он набрался храбрости и сбивчиво заговорил:

– Мы специально дважды созывали совещание, мы собирались… было решено, что будет лучше, если с тобой поговорю я. Может так выйти, что весь объем твоих выступлений наполовину урежут. Конечно же, будет вполне логично, если ты окажешься против. Но все-таки как ты смотришь на то, чтобы половину спектаклей сыграла ты, а половину – Чуньлай?

Последующей фразы Сяо Яньцю уже не расслышала, но все сказанное до сих пор она поняла очень четко. Она словно неожиданно очнулась, ведь все это время единственным ее собеседником была она сама, и она уже все решила за других! А из руководства-то с ней еще никто не разговаривал! Как она вообще могла одна решить, сколько сезонов будет идти спектакль, что и кто именно будет в нем играть? Ведь окончательное решение принимает коллектив. Сяо Яньцю слишком много на себя взяла. Итак, каждому достанется по половине всех спектаклей, таково было вынесенное решение. Да и раньше коллектив обычно отдавал каждому исполнителю по пятьдесят процентов выступлений. Для Сяо Яньцю это оказалось более чем приятным сюрпризом, от такой неожиданной радости ее прошиб холодный пот, и она словно в забытьи повторяла:

– Я не против, правда же, я совершенно не против.

Такая радость со стороны Сяо Яньцю оказалась сюрпризом теперь уже для Бинчжана. Он осторожно изучал реакцию Сяо Яньцю, но, похоже, она не притворялась. Бинчжан незаметно выдохнул. Он был несколько потрясен, поэтому сразу не смог подобрать нужных слов одобрения. Уже потом Бинчжан, оставшись один, удивлялся, что за несколько десятков лет не нашлось человека, который бы предложил такой выход. Завершая разговор, он сказал:

– Твоя сознательность действительно повысилась.

Когда Сяо Яньцю возвращалась в зал на репетицию, она не могла сдержать слез радости. Она стала вспоминать тот вечер, когда Чуньлай огорошила ее своим решением уйти, стала вспоминать, что именно она ей сказала, уговаривая остаться. Вдруг Сяо Яньцю остановилась и оглянулась на двери зала заседаний. Ведь ту фразу о готовности отдать Чуньлай основную роль она произнесла в присутствии Бинчжана, однако он никому об этом не сказал. Очевидно, Бинчжан расценил ее слова не иначе как блеф. И сейчас Сяо Яньцю сама себе призналась в его правоте, самое большее, на что она была способна, давая клятвы, так это просто портить воздух. Никто не верил такой женщине, как она, да и сама она себе не верила.

В переходе вихрем кружился зимний ветер, очередной порыв поднял в воздух листок бумаги. Этот одинокий листок принял очертания ветра, передавая содержание его танца. Ничто, кроме ветра, не может объединить в себе форму и содержание. Это подвластно только ему. Зимний ветер хлестнул по глазам, Сяо Яньцю вздрогнула. Бумажный лист, что крутился в вихре, напомнил ей роль цинъи: легкий и неуловимый, он тем не менее стал рабом своего танца и вскоре был отброшен за угол. В ответ на новый порыв листок чуть задрожал, он словно пытался найти убежище и о чем-то умолял. В этом листке осязался каждый вздох ветра.

На улице становилось все холоднее, в то время как день премьеры все приближался. Директор табачной фабрики проявил все свое могущество, он оказался настоящим корифеем в области мобилизации средств массовой информации. Если поначалу в газетах появлялись лишь одиночные анонсы спектакля, то ближе к премьере градус заинтересованности начал расти, и тогда уже все СМИ стали рекламировать спектакль. В оживленных обсуждениях создавалось ощущение, что спектакль «Побег на Луну» уже вошел в повседневную жизнь и стал центром повышенного внимания со стороны всего общества. Журналисты создали своего рода порочный круг, заявляя всем, что «все с нетерпением ожидают». Когда же подошло будоражащее время обратного отсчета, то в соответствующем ключе стали появляться напоминания о стопроцентной готовности спектакля, единственной неясностью оставалась лишь конкретная дата премьеры.

Репетиция с оркестром близилась к концу. За первую половину дня Сяо Яньцю уже пятый раз бегала в туалет. Проснувшись ранним утром, она почувствовала, что с ней что-то не так, ее ужасно тошнило. Но это ее не слишком обеспокоило, прежде, когда она в большом количестве принимала таблетки для похудания, с ней уже случалось нечто подобное. Но когда Сяо Яньцю отправилась в туалет в пятый раз, то в голове у нее стала крутиться одна непонятная навязчивая мысль, что она не может что-то вспомнить, как будто она не сделала что-то важное. У Сяо Яньцю было ощущение, что ее буквально распирает изнутри, ей постоянно хотелось помочиться, но все попытки оказывались безуспешными. Пока Сяо Яньцю в очередной раз пыталась из себя что-нибудь выжать, она снова задумалась, о чем же могла забыть, но вспомнить не получалось.