Мальчик и облако - Алексей Урусов

с того дня, когда его повели из подземного каземата, где его допрашивал сам Цзин Шугуан, вверх по крутой лестнице? Много. И тогда Ли Фэн был уверен, что его жизненный путь завершается. Но его не расстреляли, а поселили в небольшой камере, которая от предыдущей каморки отличалась тем, что у неё было небольшое оконце в верхней части. Когда Ли втолкнули в эту комнату, он обрадовался: значит, род Фэн всё еще жив, и наверное, и его родители и другие родственники тоже. Если бы шугуанцы настигли его клан и расправились с ним, то и Ли им был бы не нужен. А так его держат про запас.

Но каждый день с того момента, как он понял, что сбежать он не сможет, Ли думал над тем, как послать весть своим родным о том, что он жив. И решил, что, как и всегда, ему помогут его верные друзья – растения.

Сегодня как раз дежурил Бан – охранник, который с ним хотя бы разговаривал. Именно его Ли хотел уговорить на сделку.

– Бан, осенью, когда меня задержали, при мне были редкие семена, которые я собрал в горах. Сейчас весна, их нужно посадить в землю, иначе они погибнут.

Бан заржал: – Ты хочешь устроить огород во дворе тюрьмы?

– Нет, я хотел попросить тебя помочь мне.

– Я не крестьянин, чтобы ковыряться в земле.

– Всё проще, Бан. Отправь содержимое моего мешка в офис Фэн во Вьетнаме, там есть биологи, они их посадят.

Еще минут пятнадцать Ли убеждал Бана, что тот ничем не рискует и ничего не нарушает: мешок валяется на складе, в нём нет ничего, кроме семян и нескольких пучков трав. И если их изъять, а вместо них положить любую другую траву – то и замену никто не заметит.

– Мне-то зачем с этим возиться? – поинтересовался Бан.

– Я хорошо вознагражу тебя, Бан.

– Что ты мне можешь предложить, кроме баланды, которой тебя кормят?

– У меня есть слиток золота. Небольшой, но с пробой и электронным сертификатом, его легко проверить. Я давно его спрятал на случай беды. Ну, вот хоть семена спасу: отправь почтой мои травы и семена, и я тебе отдам слиток.

Ли видел, что Бан задумался. И он решил его дожать: – Бан, если ты возьмёшься за это дело, я тебе сейчас нарисую схему, где в Ичане находится этот слиток. А после того, как вернувшись из отпуска, ты покажешь мне квитанцию об отправке бандероли с семенами во Вьетнам и трек с её получением, я расскажу тебе, где находится ещё два таких же слитка. Мне уже не выжить. Золото мне не нужно. Я биолог и растения воспринимаю, как своих друзей – пусть спасутся мои друзья.

– Мне проще будет сдать тебя начальству, – колебался Бан.

– Проще. И тебя даже похвалят. И похлопают по плечу. Но золото уйдёт в клан Шугуан, и на фоне их триллионов юаней будет незаметно – что такое одна рисинка на необъятном рисовом поле? А для тебя три слитка – это зарплата за полгода, или даже больше. Ты много работаешь на клан, делаешь гораздо больше, чем другие, а тебя не выделяют и платят так же, как и всем. Пусть это будет для тебя небольшой премией.

* Сильно искажённая цитата из романа «Вино из одуванчиков» Рэя Брэдбери. Правильно: «Тысяча галлонов чая и пятьсот печений – вполне достаточно для одной дружбы».

Глава 32

Владимир. Временная резиденция княжича Максима Максимовича Анохина.

Мы с Максимом Анохиным сидим у камина, пьём чай, и просто беседуем.

– Я очень удивился, что «Тот-Чьё-Имя-Нельзя-Называть*» – это ты, тринадцатилетний пацан. Я ждал, что с Евичем придёт солидный профессор в толстых очках и с брюшком, какое-нибудь медицинское светило. Или генерал в халате. Не зря же я крест целовал и обещал хранить тайну. А тут – ты! Ну, никогда бы не подумал! – Максим Анохин широко улыбается.

– Я, конечно, жутко расстроился, когда диагноз узнал, – Максим немного грустнеет, – так-то я, как лось здоровый, да и МосВОКУ обеспечивает поддержание физической формы. А тут вдруг такое. А отец вообще в шоке был. Сейчас, конечно, подуспокоился, да и Евич ему анализы шлёт, где положительная динамика видна. Я до сих пор не пойму, как ты это делаешь. Я сюда с середины апреля каждые выходные из Москвы приезжал. Сейчас вот на майских живу... Вроде просто сидишь рядом, даже не смотришь на меня, ничего не чувствую, а когда Евич томографию делает – там улучшения!

Отвечаю: – Я и сам не знаю, как это получается. Точнее, развить, с помощью сестры Татьяны и Евича, что-то смог, но откуда оно взялось и каков принцип работы – не понимаю. Я тоже вижу, что работает, знаю механизм, но почему это происходит, что при этом используется, как вообще всё работает – не знаю.

– Но как-то первоначально должно было проявиться? Или у тебя с рождения такое?

– Нет, не с рождения. Появилось два года назад. Или от того, что взрослел, или же последствия клинической смерти – у меня тогда неожиданно сердце остановилось и едва выходили.

– Оооо. Так ты не только «Тот-Чьё-Имя-Нельзя-Называть», но ещё и «Мальчик-Который-Выжил*».

Владимир. Дом Латышевых.

В семье Латышевых «вечерний кофе» пили не в столовой, а в гостиной, где прислуга заранее накрывала столик со сладостями, и обязательно – с небольшими хрустящими круассанами. Лев Павлович и Элеонора Васильевна с детства приучали детей к дипломатическому этикету и ведению «дипломатического диалога». Не стал исключением и этот субботний вечер. Семья собралась в гостиной, у камина и обсуждала текущие события.

– О чем вы так мило группкой беседовали в перерыве, перед окончанием танцев? – Лев Павлович, поставил пустую чашку на столик и задал вопрос дочери.

Алёна не поддалась на эту уловку: вначале она из кофейника налила кофе отцу, и лишь потом, слегка улыбнувшись, ответила: – Савелий и Прохор подошли, чтобы