Рус - Александр Васильевич Чернобровкин

Наверное, им сказали, что прибыла делегация из причерноморских степей, а там, по мнению ромеев, что восточных, что западных, проживают скифы, которые сейчас называются то ли гуннами, то ли еще как-то, не важно, как, а увидели своих земляков. Кое-кто даже встретил старых знакомых. Наша охрана, которая осталась во дворе, сразу полезла целоваться в дёсны с императорскими стражниками, свободными от службы, которые пришли поглазеть на визитеров.

Нас, трех послов, повели во дворец Сигма, который начали сроить по велению деда нынешнего императора и закончили в первый год правления внука. На широком мраморном крыльце под навесом, крытым позолоченной бронзой, нас встретил логофет (начальник) дрома – тщедушный мужичонка с седой козлиной бородкой, еле передвигавшийся в тяжелых, шитых золотом, парадных одеяниях – и повел в тронный зал, который носил такое же название, как и дворец. Внутри все было сделано на «ах!» по нынешним меркам. Отсутствие вкуса компенсировалось избытком роскоши, из-за чего мне сразу вспомнились жилища «новых русских». Даже затрудняясь сказать, сколько килограмм или даже тонн золота, серебра, драгоценных камней было вбухано во внутреннюю отделку дворца. Это не считая мрамора и цветных стекол в витражах. Надо признать, что на Ратимира и Хафлиди эта мишура произвела неизгладимое впечатление. Наверняка до конца своей жизни будут рассказывать всем подряд и помногу раз об увиденном здесь. Зависть памятлива и велеречива.

На украшение тронного зала потратили, наверное, больше золота, чем на все остальные помещения дворца. По бокам золотого трона с непропорционально высокой спинкой, буквально утыканном драгоценными камнями, металл едва проглядывал, на беломраморном полу стояли по львы из, скорее всего, позолоченной бронзы, иначе бы каждый весил тонн сто, а перед ним – позолоченное дерево, на котором сидели позолоченные птицы. Когда мы зашли в зал, львы начали щелкать зубами и издавать звуки, смутно напоминающие рычание, а птицы – щелкать клювами и скрипуче чирикать. Мои спутники смотрели на них, как завороженные, а меня улыбнуло.

По пути к залу логофет дрома потребовал, чтобы мы, согласно принятому у них ритуалу, трижды пали ниц, следуя к трону. На что я отрезал, что у русов пока не принято пластаться перед кем бы то ни было, что сперва нас надо победить, а потом уже требовать это. Поэтому по сигналу чиновника – удара по полу массивным посохом с позолоченным набалдашником в виде сидящего сокола – мы всего лишь поклонились в пояс, как сейчас принято у скандинавов и славян при визите в чужой дом. После каждого нашего поклона трон, который был сперва примерно на уровне пола, почти беззвучно поднимался выше, и я замечал это. Как и то, что в третий раз автократор скинул верхнюю пурпурную накидку, из-за чего могло показаться, что чудесным образом переоделся мгновенно. Видимо, работа домкратов под полом и переодевание были рассчитаны на время падение ниц и последующего вставания, поэтому и случились накладки. Впрочем, моих спутников все равно впечатлило.

Михаил Третий, которому исполнился двадцать один год, выглядел скромнее, чем трон, на котором восседал. Может быть, из-за того, что на венценосце было надето что-то темно-синее запашное типа халата с лацканами, шитыми золотом, из-за чего напоминал грузчика из двадцатого века, который где-то посунул кусок дорогой ткани и присобачил на свою униформу. Самым выдающимся во всех смыслах слова у Михаила Третьего был нос – длинный, толстый и изогнутый, как бермудский парус. С таким носом надо быть яхтсменом, хотя автократор – тоже теплое местечко.

После того, как на мраморном полу перед троном разложили привезенные нами дары – меха белки, куницы и лисы, я на, надеюсь, приличном греческом языке поприветствовал Михаила Третьего, правителя ромеев, от имени Ингвара Первого, правителя русов. Справа от трона стояли несколько переводчиков, видимо, владеющие разными иностранными языками. Все они дружно открыли было рты, чтобы перевести мои слова, и тут же захлопнули. Ответил мне стоявший слева от трона, солидный, пожилой мужик с таким же внушительным шнобелем. Судя по сведениям, которые я выудил у аборигенов во время прошлогоднего визита, это Варда, дядя автократора и заодно каниклий («хранитель чернильницы», личный секретарь), доместик схол (высший военный чин, при отсутствии правителя возглавлявший армию) и просто магистр (высший титул империи). Злые языки утверждают, что именно он и правит империей. Еще более злые – что и Варда всего лишь марионетка огромного бюрократического аппарата, который в первую очередь решает свои собственные проблемы, порой в ущерб государству.

Долго и занудно перечислив титулы своего племянника, каниклий, доместик ипросто магистр ответил на приветствие, после чего спросил строго:

- Как вы посмели напасть на Константинополь в прошлом году?!

Вопрос из разряда «А нас за шо?!».

- Хочешь сказать, что только вы имеете право нападать, на кого хотите и когда хотите?! – задал я встречный, чем ошарашил даже такого битого бюрократа, не говоря уже о молодом автократоре, лицо которого до этого четко изображало надменность, а теперь приоткрыл рот от удивления.

Это была, конечно, дерзость, за которую можно остаться без головы. Для восточных ромеев дипломатическая неприкосновенность была пустым звуком, когда дело касалось чужих послов. При случае всячески унижали и даже убивали. Сдержать от этого мог только страх возмездия, которое в данном случае обрушится не на каких-то там мелких чиновников, а на окрестности столицы, как показал прошлый год. Поэтому я и предположил, что с нами будут настолько учтивы, насколько ненавидят и боятся.

- Мы не нападали на вас, - не сразу нашелся Варда.

- У тебя неполная информация, - возразил я, после чего сообщил, умолчав кое о чем: - Несколько лет назад префект Херсона договорился с нами, что за хорошую плату мы нападем на тюркскую (восточные ромеи называли Хазарию Тюркой, а ее жителей тюрками) Каршу, разграбим ее окрестности. Мы сделали это, но платы не получили. С того дня мы считаем себя в состоянии войны с вами. В прошлом году мы приходили сюда, чтобы получить долг.

- Вы должны были пожаловаться нашему (длинная череда восхваляющих прилагательных) автократору, и он бы рассчитался с вами и наказал виновных, - сказал Варда.

- Жалуются слабаки, а мы достаточно сильны, чтобы самостоятельно наказать любого, кто ведет против нас враждебные действия, - произнес я.

- Мы не воюем с вами, - уточнил Варда. – Хотя следовало бы наказать за ваше дерзкое нападение.

- Попробуйте. Могу подробно рассказать, как добраться до нашей столицы. Всё, что получите там, будет ваше! – предложил я насмешливо. – Или натравите на