Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж

Занимаясь решением проблемы Баальбека, Саладин осознал, что в пограничной зоне между Дамаском и Иерусалимским королевством происходит нечто тревожное. Желая развить успех, достигнутый при Монжизаре, Бодуэн IV разработал план, направленный на укрепление обороны Палестины и дестабилизацию положения Айюбидов в Сирии.

Чтобы оценить важность этих событий, необходимо иметь некоторое представление о том, как функционировали границы в XII веке. Как и во всем средневековом мире, мусульманские и франкские территории в Леванте были редко разделены чем-то напоминающим современную границу. Между ними существовали пограничные зоны — территории, на которые распространялось политическое, военное и экономическое влияние обеих сторон, но ни одна не обладала всей полнотой власти. Расположение этих территорий спорного контроля, сходных с «ничейной землей» между государствами, было тесно связано с географическими и топографическими особенностями — горами, реками, густыми лесами и пустынями. Попытка одной из сторон укрепить свое влияние в таком регионе могла иметь серьезные последствия в местной обстановке и нарушить общий баланс сил между соперниками.

В начале XII века нечто подобное происходило на Ближнем Востоке, где латинское княжество Антиохия расширяло сферу своего влияния на восток за естественную границу с Алеппо — невысокие скалистые горы Белус. Эта угроза существованию Алеппо вызвала ответные меры мусульман, кульминацией которых стало сражение на Кровавом поле в 1119 году. В конце 1170-х годов аналогичная конфронтация между Бодуэном IV и Саладином приняла угрожающие размеры. В этот период спорная пограничная зона между соответствующими государствами располагалась к северу от Галилейского моря и тянулась вдоль верхнего течения реки Иордан. Раньше эпицентр борьбы за господство здесь находился на северо-востоке — в Баниясе. Но после того как в 1164 году эта крепость перешла к Нур ад-Дину, латинское влияние к востоку от Иордана уменьшилось, и сложившийся статус-кво был в пользу Дамаска.

В октябре 1178 года Бодуэн IV снова начал борьбу за господство в верховьях Иордана. Но его целью был не возврат Банияса, а создание новых укреплений на западном берегу рядом с древней переправой, известной франкам как брод Иакова, а арабам — как Байт-аль-Азан, Дом скорби, где, как считалось, Иаков оплакивал предполагаемую смерть сына. С болотами вверх по течению и стремниной к югу этот брод был единственной переправой через Иордан на много миль вокруг и потому служил воротами между латинской Палестиной и мусульманской Сирией, открывая доступ к плодородному региону Терра-де-Суэт. Самым опасным для мусульман было то, что брод Иакова располагался в одном дне пути от Дамаска.

Бодуэн надеялся сместить баланс сил в регионе в пользу франков, построив на этом участке замок. Его поддержали тамплиеры, которые уже имели владения в Северной Галилее. И королевство, и орден придавали проекту большое значение. В период между октябрем 1178 года и апрелем 1179 года Бодуэн даже сам перебрался на место строительства, чтобы быть его непосредственным руководителем и защитником, и создал монетный двор, где чеканились монеты для оплаты рабочим. На месте же он подписывал королевские документы.

Этот замок был опасен для развивающейся империи Саладина, потому что мог служить франкам и в качестве пункта обороны, и как база для наступления. Средневековые крепости редко (если это вообще когда-нибудь происходило) могли блокировать границу полностью — атакующие армии могли обойти крепость стороной или, имея достаточные резервы и людскую силу, пробиться мимо. Но замки обеспечивали относительно безопасное место для размещения войск, а те, в свою очередь, могли совершать вылазки и препятствовать попыткам вторжения. Наличие крепости тамплиеров у брода Иакова не могло не помешать султану в будущем нападать на латинское королевство. А ее гарнизон находился бы в удобном положении для набегов на мусульманскую территорию и задержки торговых караванов. Создавалась бы угроза и для самого Дамаска. Когда столица под угрозой, амбициозные планы Саладина распространить свою власть на Алеппо и Месопотамию вполне могли и не осуществиться. Поэтому опасность, представляемую строительством крепости у Иордана, нельзя было игнорировать. К сожалению, войска Саладина были заняты у Баальбека, и прямой удар по броду Иакова был неосуществим. Поэтому сначала султан решил использовать подкуп, а не грубую силу. Он предложил франкам сначала 60 тысяч, а потом 100 тысяч динаров за то, что они прекратят строительные работы и покинут стройплощадку. Несмотря на то что сумма была велика, Бодуэн и тамплиеры отказались.

На первый взгляд все уцелевшие письменные свидетельства указывают на то, что замок у брода Иакова был достроен к апрелю 1179 года, когда прокаженный король передал управление им тамплиерам. Вильгельм Тирский утверждает, что видел его той весной полностью готовым. Этот факт подтверждают и мусульманские свидетельства. В одном арабском источнике сказано, что стены замка — «неприступный бастион из камня и железа». До 1990-х годов историки предполагали, что это означает существование готового концентрического замка — с внешней и внутренней стеной — у брода Иакова. Но в 1993 году израильский ученый Ронни Элленблюм открыл местонахождение этой считавшейся давно утраченной франкской крепости. Его археологические исследования — он возглавлял международную группу экспертов — изменили наше понимание событий и интерпретацию письменных источников. Раскопки уверенно доказали, что к 1179 году Брод Иакова не был концентрическим замком — на самом деле он имел только одну стену по периметру и единственную башню, то есть все еще оставался стройплощадкой. Это предполагает, что для Вильгельма Тирского и его современников «готовой» крепостью была та, что окружена стеной и может защищаться от нападения, а не та, что полностью достроена. В этой крепости в упомянутое время работы еще велись.

Для Саладина это означало, что Брод Иакова оставался сравнительно уязвимым, и после весны 1179 года, когда вопрос с Баальбеком был решен, он вернулся в Дамаск, чтобы разобраться с крепостью. В последующие месяцы произошло несколько ничего не решивших стычек — стороны «примеривались» друг к другу. Саладин возглавил экспедиционную армию, чтобы испытать силу Брода Иакова, но почти сразу отступил, когда один из его командиров был убит стрелой тамплиера. Тем не менее во время двух следующих стычек войска султана одержали верх над силами Бодуэна. В одной был убит коннетабль — главный военный советник короля, в другой был захвачен в плен Великий магистр ордена Одо де Сент-Аман с 270 рыцарями. Эти успехи мусульман разрушили военную командную структуру христиан и несколько загладили унижение мусульман при Монжизаре. Когда чаша весов склонилась в пользу Саладина, король Бодуэн отошел в Иерусалим, чтобы перегруппировать войска, а султан принялся собирать подкрепления из Северной Сирии и Египта.

К концу августа 1179 года Саладин был готов начать полномасштабное наступление у Брода Иакова. В субботу 24-го он начал осаду, намереваясь как можно скорее прорваться в замок. Времени на длительную осаду не было, потому что прокаженный король к этому времени уже находился на побережье Галилейского моря в районе Тивериады, то есть в полудне пути к юго-западу. Как только до него дошли слухи о нападении, он немедленно стал собирать армию на помощь, так что осада оказалась, по сути, атакой, при которой мусульмане старались прорвать укрепления крепости до прибытия главных сил латинян. Учитывая имеющиеся письменные свидетельства и последние археологические находки, можно получить яркую картину событий, происходивших на протяжении последующих пяти дней. Саладин начал с обстрела крепости стрелами с востока и запада — впоследствии археологи обнаружили здесь много сотен наконечников, — стараясь деморализовать тамплиеров. Одновременно специальные «минеры», вероятно из сирийского Алеппо, были направлены, чтобы прорыть подкоп под стеной в северо-восточном углу, надеясь обрушить ее. Туннель выкопали очень быстро, заполнили его деревом, но, когда сухое дерево подожгли, оказалось, что туннель слишком мал, чтобы повлиять на расположенную сверху стену. В отчаянии султан обещал золотой динар каждому, кто принесет бурдюк с водой с реки, чтобы погасить пламя, и затем началась работа по расширению подкопа. А Бодуэн тем временем готовился к переходу из Тивериады. На рассвете 29 августа прокаженный король тронулся в путь. Он не знал, что именно в это время минеры Саладина подожгли дерево в расширенном туннеле. Дерево догорело, проход обвалился, а с ним и часть стены. Позднее Саладин писал, что, когда огонь распространился, замок напоминал «корабль, дрейфующий по морю пламени». Его солдаты ворвались сквозь образовавшийся пролом, и началось рукопашное сражение, поскольку тамплиеры оказали отчаянное, хотя и тщетное сопротивление. Командир гарнизона тамплиеров совершил последний акт безумной храбрости — сел на своего коня и направил его прямо в огонь. Мусульманский очевидец писал, что «тамплиер бросился в огонь, невзирая на жар, и из этой жаровни отправился прямо в ад».