Тень - Уилл Эллиот

— Обгорелый хрен Инферно! — выдал Луп. — Почему они тебя не убили?!

— Мне самому интересно. Поэтому я спросил их, есть ли на мне Метка. Они сказали — нет. — Эрик нахмурился. — А потом я почему-то начал с ними спорить.

Луп пустил струю через край уступа в сплошное море тумана.

— Надеюсь, тебе хватило ума ни о чем им не рассказывать?

— Что-то вроде того.

Луп внимательно выслушал пересказ разговора с Инвиями, но сказал лишь:

— Ложись спать, мальчик. Завтра предстоит еще один долгий день. Вскоре вдали покажется замок, если ты по-прежнему уверен, что нам стоит туда идти.

И на следующий вечер — Инвии весь день преследовали их, будто играя высоко в облаках в догонялки, — путешественники разбили лагерь на высоком уступе с видом на сияющий белоснежный замок, словно отражающий лучи солнца.

На один краткий миг, когда они стояли, глядя на массивное строение с уступа, свет, от которого Эрик болезненно щурился, сыграл странную шутку — как будто огромное здание двинулось с места, как беспокойно спящий человек.

Луп повернулся к пилигриму, пристально посмотрел на него и произнес:

— Я тоже заметил, парень. Я тоже заметил.

Шарфи не снимал руку с рукояти ножа. Он наблюдал за спящим Анфеном — хотя слово «спящий» едва ли было приемлемым — скорее нужно было сказать: наблюдал за живым трупом. Отощавший, изголодавшийся, Анфен дышал так слабо, что грудная клетка почти не шевелилась.

Наконец пришла пора принимать решение. Часть его подло убеждала: «Воткни в него нож. Забери прекрасный доспех, оружие. В конце концов, именно они способны пропустить человека в тишь, чем бы она ни была на самом деле. Я смогу махать мечом ничуть не хуже его. По крайней мере, почти так же хорошо…»

Это почти как прирезать друга на поле боя, который сидит с распоротым животом, собирая кишки на коленях, все равно с такими повреждениями ему не прожить и пары часов. Может, в глубине души Анфен даже будет благодарен за освобождение. Тот Шарфи, который много лет назад сражался на войне, не помедлил бы. Если он доберется до города — если, конечно, еще остались свободные, независимые города, в которых можно нормально жить, — то первым делом продаст эти волшебные игрушки и, наверное, сможет неплохо устроиться. Неплохо устроиться?.. Да он, скорее всего, сможет на вырученные деньги купить весь город! Мэры с себя последние штаны снимут, лишь бы заполучить этот доспех!

Выбор, вечный выбор…

Сегодня они продолжили долгий марш в никуда, останавливаясь отдохнуть в тех же самых местах, из которых ушли всего четыре дня назад. И в тот момент искушение убить Анфена было ничуть не слабее нынешнего. Они описали огромный круг по вражеской территории, и все время по бездорожью, избегая даже оленьих троп. Преодолели не один холм, склоны которого были покрыты предательски осыпающимся гравием и испещрены ямами и норами. Анфен, больной, явно умирающий от голода, ни разу даже не попытался объяснить, что они делают, куда идут, откуда взялся этот странный шрам у него на шее, из которого то и дело сочилась кровь. Он шел по всей шее, даже на затылке, как будто бывшему разбойнику не так давно вообще отрубили голову!

Иногда, нарушая молчание, Анфен начинал метаться и нести чушь, которая по большей части действительно была бредом больного. О том, что его спасительница непременно появится снова. Она скажет, что им делать дальше. Она сможет то, это и вообще все на свете.

Шарфи пригнулся и уже был близок к тому, чтобы вогнать нож в грудь Анфена, когда тот неожиданно застонал и пошевелился. «Дерьмо», — подумал он, сделав шаг назад, а затем сошел с дороги и пристроился к дереву по маленьким делам.

Анфен сел, обнял колени и начал раскачиваться вперед и назад, как смертельно больной человек.

— Я не должен слишком часто возвращать нас туда, — пробормотал он хриплым, как карканье ворона, голосом. — Мы не должны вмешиваться в ход событий.

— Куда? — хмуро уточнил Шарфи.

— В тишь.

— Ага. В тишь. Я так и подумал, что ты об этом, — произнес Шарфи, стряхнув капли со своего петушка. — Ну и… как именно работает этот доспех? Ты просто думаешь о тиши — и оп! Ты уже там? Вот так? Почему ты отказываешься рассказать мне об этом? Я же не собираюсь его с тебя стаскивать.

— Нам вообще не следует там появляться. Как и находиться в этой проклятой стране.

Шарфи закатил глаза:

— Надо же! Чего только не узнаешь… Значит, нам не следует здесь находиться, да? Знаешь, я пару раз думал об этом. Думал, что, может, мы могли бы сидеть где-нибудь в трактирчике. Или другом уютном месте.

— Мы не узнаем своей цели, пока не появится моя спасительница.

«Я это сделаю, — с удивительной ясностью понял Шарфи, ощутив облегчение. Наконец-то решение принято. — В следующий раз, заснув, он умрет».

Ждать пришлось недолго. Анфен поднялся на ноги, с трудом прошел пару шагов и рухнул на груду сухих листьев. Шарфи незамедлительно вытащил нож, склонился над телом, перекатил его на спину, поднес клинок к горлу Анфена и…

И целую минуту смотрел на бледное, изможденное лицо. Он искренне желал сделать последнее движение, но рука отказывалась повиноваться. «Дерьмо», — снова ругнулся про себя Шарфи, выронив нож в шуршащие листья.

Он оттащил Анфена — каким легким оказалось тело! — подальше от дороги, подложил ему под голову рюкзак, проклиная само его имя, а затем устроился поблизости и тоже закрыл глаза. Ему было плевать, что никто не остался стоять на страже. Они и без того слишком долго полагались на удачу, чтобы теперь начать осторожничать.

Шарфи пробудился от кошмаров, когда возле его головы что-то тяжело рухнуло на землю. Он увидел две вытянутые конечности, которые, судя по всему, когда-то принадлежали человеку и до сих пор отчасти сохранили изначальную форму, но лишь общие очертания. Они были искаженными, изуродованными, странно вытянутыми, словно их владелец был сделан из резины. Шарфи случайно прикоснулся к одной руке, поднимаясь на ноги. На ощупь она оказалась легкой и твердой, как обожженная глина.

— Успел в последнюю секунду, — произнес Анфен, гордый, могучий и торжествующий, с обнаженным мечом. — Эта тварь схватила тебя, Шарфи. Двое. Обернись. Этот поймал тебя в свой танец со временем. И сюда бегут новые. Здесь, в тиши, они не способны причинить нам вред. Обнажи клинок! Обнажи клинок, которым тебе так не терпится воспользоваться! — Анфен зашелся в безумном смехе.

Шарфи покорно вытащил нож и последовал за предводителем сквозь лиловые сумерки. Тут и там над ними нависали изуродованные люди, лишившиеся нормальных тел, неестественно согнутые и вытянутые, куда выше, чем они должны быть. Они двигались резко, неуклюже, порой почти не касаясь земли ногами. Один из них повернулся и пристально посмотрел на Шарфи, вглядываясь в его глаза своими, в которых светилось понимание; вытянутый рот застыл в молчаливом крике. Руки, неповоротливые, изогнутые, двигались резко, судорожно, как будто тварь плыла в воде. Шарфи не смог долго выдержать взгляд ее глаз.