Золотой жук мисс Бенсон - Рейчел Джойс

Ничего, одного она точно поймает руками. Их там более чем достаточно. Она еще раз внимательно осмотрела поляну. И один жук, словно по мановению волшебной палочки, сам слетел к ней прямо на левое запястье. Она смотрела на него как зачарованная. Крошечная золотая головка, торакс, похожий на пышную золотую юбочку, крошечные золотые лапки, длинные усики, похожие на золотую тиару. Это был самый настоящий изысканный франт, этакий крошечный, облаченный в золото экстраверт! Ничего подобного она в жизни не видела.

Одно быстрое движение правой рукой, и жук попался.

Но прежде чем Марджери успела хотя бы слегка сжать пальцы, жук приподнял надкрылья и развернул вторую пару крылышек, похожих на тонкую папиросную бумагу; даже они, такие нежные и полупрозрачные, оказались золотыми. Как ни странно, но улетать жук явно не собирался. Он несколько раз открыл и закрыл свои крылья, как это обычно делают бабочки, – как же легко, должно быть, эти крылья осуществляли свою главную задачу, вздымая его в воздух, – и снова аккуратно свернул нежные летательные крылышки, спрятав их под твердой скорлупкой надкрыльев. Затем жук подполз поближе к косточке на тыльной стороне руки Марджери и удобно там устроился. Она просто не могла поверить своему счастью. Жук-самоубийца! Ведь он же практически сам ей сдался!

Она смотрела на это крошечное сверкающее существо, прильнувшее к ее руке, и не могла отвести глаз. Веса жука она совершенно не чувствовала, и все же его прикосновение к ее коже казалось ей обжигающим.

Инид была права. Она все время была права. Марджери задумала свое приключение не ради того, чтобы оставить свой след на земле, а ради того, чтобы позволить земле оставить на ней свой след. Отметить ее. Ведь все это было чудом – и то, что они с Инид выжили на горе в ту страшную бурю; и то, что она все-таки нашла своего жука, до сих пор существовавшего только в ее воображении; и то, что Инид сумела родить ребенка, а Марджери сумела этого ребенка принять; и то, что она по-прежнему может свободно дышать, и то, что после всех нанесенных этому миру разрушений и потрясений он все-таки остался целым и невредимым. И ей уже не нужно было убивать этого жука, накалывать его и называть в честь покойного отца. Ей было достаточно и того, что она все-таки сумела увидеть его собственными глазами, хотя, возможно, никогда больше и не увидит. Ну что ж, пусть золотого жука откроет и опишет кто-нибудь другой.

И Марджери вдруг показалось, что она словно размазана по всему этому острову, как бы растворилась в нем, впиталась во все, что на нем есть. Никогда в жизни ей не приходило в голову, сколь размыта та условная граница, за которой кончается ее собственное тело и начинается окружающая среда. Начинается здешняя земля. Да, она чувствовала себя здешней. И благословенной. Именно так: здешней и благословенной.

Еще один жук приземлился к ней на плечо, а второй – прямо на нос. Еще три – на правое запястье. И на каждый локоть село по жуку. А босую ступню облюбовал целый выводок. Жуки сыпались на нее золотым дождем. И Марджери Бенсон, которая ни разу не взяла в руки ни одной игрушки после того, как ее отец, не оглядываясь, шагнул через французское окно прямо в сад, сейчас как ребенок играла с жуками на склоне безымянной горы, находящейся на другом конце света; она протягивала им пальцы, поводила рукой и даже задом слегка крутила. Ее вдруг охватило удивительнейшее чувство, будто она не одна, будто сейчас с нею рядом и ее братья, и ее тетки, и отец с матерью, и даже Барбара. И все они тоже играли с этими сотнями тысяч золотых жуков, как если бы радость была самой серьезной вещью на свете – но гораздо важней было то, что и сами золотые жуки с ними играли. И в эту минуту Марджери чувствовала себя даже более живой, чем сам окружающий ее мир.

* * *

Уже начинало темнеть, когда она наконец сумела спуститься по тропе и, прихрамывая, двинулась через сад к бунгало. Впереди был отчетливо виден шаткий силуэт Последнего Приюта – его сломанная лесенка и веранда, освещенная горевшей в комнате лампой-«молнией». А в окне уже виднелся профиль Инид.

– Инид! – закричала она, махая рукой. – Инид!

Но, когда она подошла ближе, оказалось, что это вовсе не Инид, а какой-то чужой человек, лицо которого было ей не знакомо. И этот человек, заметив ее, тоже помахал рукой.

Марджери вгляделась в сумеречный мрак. Глаз выхватывал из сумерек то разбитую проселочную дорогу, то пыльную растительность в саду, то пеленки, по-прежнему висевшие на веревке. Но ни Инид, ни девочки нигде не было видно. Исчез и красный саквояж Инид.

Он, сгорбившись, сидел у окна, освещенный лампой-«молнией». Вокруг него метался целый рой ночных бабочек, которые бились о стены, отбрасывая странные полупрозрачные тени. Марджери понятия не имела, кто это такой.

Инид, оказывается, тоже была там. Сидела в кресле в углу, крепко прижимая к себе Глорию. В ярко-розовом костюме. С растрепанными черно-желтыми волосами. Застывшая и явно перепуганная до смерти. Перехватив взгляд Марджери, она еле заметно покачала головой. Было видно, как быстрыми сильными толчками бьется кровь в жилке у нее на шее.

Когда Марджери вошла, незнакомец выпрямился и с явным облегчением сказал: «Привет!», хотя это и прозвучало несколько нервно. Лицо у него было серое, щеки ввалились, и он был так худ, что казалось, торчащие кости вот-вот прорвут кожу. Одежда его давно уже превратилась в лохмотья, и он весь был покрыт волдырями, ссадинами и порезами; спутанные короткие волосы слиплись. Он и на человека-то не похож, подумала Марджери и заметила, что за спиной у него висит нечто, напоминающее проткнутый воздушный шар. Потом до нее дошло, что это просто старый рюкзак.

Ее первым побуждением было немедленно вывести Инид с ребенком из дома, однако она явно недооценила этого типа. Стоило ей перевести взгляд с Инид на дверь, как он вскочил и одним нервным движением преградил ей путь. Одну руку он постоянно держал в кармане. Может, он ранен?

– А я уж подумал, что вы без меня уехали, мисс Бенсон.

У Марджери возникло ощущение, что она шагнула мимо ступеньки и тщетно пытается сохранить равновесие. Внутри у нее была какая-то гулкая пустота, ее словно выпотрошили. Значит, он британец. И знает не только ее имя, но и то, что она давно здесь живет и теперь собирается уезжать. Хорошо бы, конечно, сейчас обратиться к нему по имени, вот только она не знает, как его имя!

Ее охватила паника, лишив способности рассуждать здраво. Лишив способности нормально думать. В ее памяти возникали лишь какие-то мимолетные и совершенно бесполезные образы – те мужчины, с которыми она вместе обедала на судне RMS «Орион», или те, которых она видела в лагере для перемещенных лиц в Ваколе, на приеме в британском консульстве, на таможне, в полиции. Но ни один из них не был похож на того худого изможденного человека, что сейчас стоял перед ней настолько близко, что мог бы коснуться ее волос. По его лицу ручьями тек пот. И его так сильно знобило, что даже одежда тряслась.

– Вы кто?

Он моргнул, явно очень удивленный, и коротко рассмеялся, словно не веря в то, что она может спрашивать такие глупости.