Наполеоновские войны: что, если?.. - Джонатан Норт

большому местечку, называемому Госсели, для воспрепятствования ретираде прусского гарнизона из Шарлеруа в этом направлении. Французская легкая кавалерия, следуя движению Второго корпуса до Маршьена, повернула вправо и, переправившись через реку, шла по левому берегу до Шарлеруа, которым и овладела, не дав времени пруссакам разрушить мост.

Третий корпус армии занял путь, ведущий к Намюру; прочее же войско расположилось между Шарлеруа и Госсели в многочисленных деревнях, населяющих сие изобильное пространство. Прусский гарнизон в Шарлеруа и другие отряды, выдержавшие сию жестокую атаку, отступили в порядке к Флерюсу, который был пунктом соединения Блюхеровой армии.

Выгоды, полученные французами от сего первого успеха, были невелики и состояли только в малом числе магазинов и пленных; зато он способствовал к возбуждению их храбрости и самоуверенности.

16-го числа, в три часа утра, войска, находившиеся еще по ту сторону Самбры, переправились через сию реку – Бонапарт начал приводить в действо отважное свое намерение: атаковать в один день двух столь страшных противников, каковы были Веллингтон и Блюхер.

Левое крыло французской армии, состоявшее из 1-го и 2-го корпусов и четырех дивизий кавалерии, было вверено Нею с назначением идти на Брюссель через Госсели и Фрасне и уничтожить все препятствия, которые могли бы ему противопоставить бельгийские или английские войска.

Центр армии, вместе с правым крылом и императорской гвардией, составлявшей резервный корпус, шел вправо к Флерюсу против Блюхера; им командовал сам Бонапарт.

Известие о движении Наполеона и схватке, произошедшей между французами и пруссаками, пришло в Брюссель 15-го числа к вечеру. Герцог Веллингтон, принц Оранский и многие другие отличные начальники в это время были на бале, данном герцогиней Ричмонд. Он был тотчас прекращен; брюссельский гарнизон первым выступил для встречи неприятеля; подобное повеление дано было кавалерии, артиллерии и гвардии, стоявшей в Энгиене; прочие корпуса, расположенные гораздо далее, назначены были для их подкрепления.

Наши хайлендеры[124], составлявшие два прекрасных полка, 49-й и 92-й, быстро вооружились; они служили гарнизоном в Брюсселе во все продолжение зимы и весны и хорошим поведением снискали привязанность всех жителей. Даже во время моего пребывания «маленькие шотландцы» (так называли их) были еще предметом похвалы фламандцев. Они жили на квартирах так дружественно, что нередко можно было видеть монтаньяра, надзиравшего за детьми или охранявшего дом своего хозяина. Теперь они явили характер совсем другой и весело соединились при звуке национального своего напева: «Come to mе and I will give yon flesh» («Стекайтесь ко мне – я дам вам пищу вашу»). Это зов, обращаемый обычно к волкам и лисицам, которым во следующий день предстояла обильная яства из трупов неприятельских.

Эти два полка, составлявшие часть дивизии сэра Томаса Пиктона, 16-го числа поутру выступили вместе с другими под командой храброго и злополучного вождя их. Герцог Брауншвейгский тронулся также в поход со своими черными брауншвейгцами, названными так по причине траура, который они носили по отцу его.

Беспокойство брюссельских жителей простерлось до крайности, когда они узнали о намерении Бонапарта мстить им, слух носился, что он обещал цветущий город их отдать на разграбление своим солдатам, если сии возьмут его. Но, несмотря на подобные опасения, казалось, что большая часть жителей не хотела купить себе пощады ценой добровольного подданства и по всей вероятности, число Наполеоновых сообщников в сем городе было очень невелико и имело весьма малое влияние.

Но каковы бы ни были чувства некоторых жителей, большая часть граждан взирала на успехи французов как на величайшее бедствие, какое только могло постигнуть город их, и внимала отдаленному гулу канонады как роковым звукам, долженствовавшим решить их жребий, Они думали, что сия неизвестность будет продолжительна, потому что в один день не могла кончиться борьба, от которой зависела участь Европы. Я сказал уже, что 16-го числа левое крыло французской армии под предводительством Нея выступило к Брюсселю по дороге через Госсели. Во Фрасне она встретила и прогнала несколько бельгийских отрядов, но храбрый принц Оранский, достойный сего прекрасного названия, достойный начальника своего Веллингтона и степени, им занимаемой, поспешил к передовым постам на помощь: это подкрепление дало им возможность сопротивляться неприятелю.

Позиция, занятая бельгийскими войсками, была весьма важна, ибо она составляла прямую линию между деревнями Сарт-а-Мулен и Катрбра[125]. Сия последняя «аренда», или деревня, так названа потому, что в ней большая дорога, лежащая по направлению от Шарлеруа к Брюсселю, пересекается с другой почти под прямым углом. Обе эти дороги для союзников были необходимы: большой дорогой они сообщались с Брюсселем, а той, которая ее пересекает, с правым крылом прусской армии, расположенным в Сен-Амане.

Пространный и густой лес, названный Бугристым, прилежал к дороге, простирающейся от Брюсселя к правой стороне английских позиций; через сей лес проходила ухабистая дорога, которую можно назвать рытвиной, а между лесом и французскими позициями были поля, засеянные рожью, которая во Фландрии растет очень высоко.

Французы употребляли все усилия, чтобы овладеть Бугристым лесом, через который они могли бы выйти на Брюссельскую дорогу. Принц Оранский сделал все, что только мог, к его защите, но, несмотря на то, белги не устояли.

В сию критическую минуту дивизия Пиктона, корпус герцога Брауншвейского и тотчас после них прибывшая из Энгиена гвардейская дивизия приняли участие в действии. «Что это за солдаты, занимающие лес?» – спросил герцог Веллингтон у принца Оранского. «Белги», – отвечал принц, – не зная об отступлении их от сего важного пункта. «Белги! – сказал герцог, которого орлиный взор вмиг открыл все произошедшее. – Это французы хотят пробраться на дорогу; надобно тотчас их выгнать из леса».

Сие препоручено было гвардейским гренадерам под начальством генерала Метленда, который, выдержав ужасной огонь со стороны скрытого неприятеля, устремился в лес, воодушевленный благородной решительностью. Французы, не имевшие до сего времени равных себе в подобных сражениях, сделали каждое дерево, каждый перелесок, каждый ровчик, особенно небольшой ручей, протекавший посреди леса, постом, который защищали с чрезвычайным упорством. Но они были опрокидываемы с места на место до тех пор, пока их совершенно не сбили с позиции.

Тогда началось сражение совсем другого рода. Англичане несколько раз старались выйти из леса, чтобы построиться в линию, но всегда стесняемы были французской кавалерией и не могли удерживаться на своем месте; тогда французские колонны покушались снова завладеть лесом; но так же, в свою очередь, принуждаемы были отступать от огня англичан. Таким образом взаимное нападение и ретирада, произведшие с обеих сторон жаркое сражение, продолжались до трех часов; наконец генерал Метленд совершенно овладел сим важным постом, защищавшим Брюссельскую дорогу.

Между тем на других пунктах сражение началось с