Александр III. Заложник судьбы - Нина Павловна Бойко

за тебя и за любимого больного». А чуть ниже в тот день: «Дорогой мальчик! Люблю тебя, о, так нежно и глубоко. Будь стойким и прикажи доктору Лейдену и врачу Грубе приходить к тебе ежедневно и сообщать, в каком состоянии они его находят, а также все подробности относительно того, что они находят нужным для него сделать. Таким образом, ты обо всем всегда будешь знать первым. Не позволяй другим быть первыми и обходить тебя. Ты – любимый сын отца, и тебя должны спрашивать и тебе говорить обо всем. Выяви твою личную волю и не позволяй другим забывать, кто ты!»

Действительно тупая, эгоистичная натура. Еще не жена, а указывает, что Николаю делать, как ставить себя выше всех, списав со счетов его мать и братьев. И ни малейшего сострадания к больному; даже по имени не называет. А ведь он, несмотря на страшные боли, встретил ее при полном параде на Ялтинской пристани – как подобает встречать невестку. А любимым у Александра был сын Мишка…

В Ливадию собрались все члены императорской фамилии. 17 октября состоялось второе причащение государя. Цесаревич в дневнике отметил, что в этот день императора сильно мучил горловой кашель. В семь часов вечера Александр стал жаловаться на боли в боку, ночью снова был сильный кашель, и он выплюнул пять платков крови.

Вся Россия и весь мир замерли в тревожном ожидании дальнейших событий.

18 октября в последний раз фельдъегерь повез в Петербург государственные бумаги с резолюцией императора. Ночь на 19 октября государь провел без сна, в семь утра вызвал к себе наследника и около часа наедине беседовал с ним. Затем пригласил императрицу Марию Федоровну и сообщил ей, что чувствует приближение конца.

Великий князь Николай Михайлович вспоминал: «18-го и 19-го государь был крайне слаб, хотя и вставал с трудом, одевался и даже сам перешел с палкой к письменному столу. На нескольких докладах он в последний раз написал “В Ливадии. Читал”. Тут в кресле ему сделалось дурно. Это было 19-го утром. Ночь с 19-го на 20-е была вовсе без сна. Вечером Лейден уговаривал его лечь в кровать, что было государю очень трудно ввиду страшно опухших ног».

У постели больного вместе с Марией Федоровной находился врач Вельяминов, и как вспоминал: «Он непрерывно курил и предлагал мне курить: “Мне так совестно, что вы не спите каждую ночь, я вас совсем замучил”».

«20 октября в 10 часов 15 минут вокруг государя находилась вся его семья, императрица на коленях около его кресла, а все прочие лица в другой комнате и в дверях. Тут же, рядом в комнате, находились граф Воронцов-Дашков и пять врачей: Захарьин, Лейден, Попов, Гирш и Вельяминов. Уже многие близкие подходили прощаться с умирающим, но “прощай” государь никому не сказал, а каждому почти одинаково: “Здравствуй, такой-то”» (А. М. Романов).

Тихо сказал жене:

– Чувствую свой конец.

Мария Федоровна пыталась ободрить его.

– Нет, – твердо ответил. – Будь покойна. Я совершенно покоен.

Иоанн Кронштадтский стоял у его изголовья и держал его голову. В 14 часов 15 минут Александр скончался. Было ему 49 лет.

Николай только тут осознал, что предстоит ему взять на плечи!

«– Сандро, что я буду делать! – патетически восклицал он. – Что будет теперь с Россиeй? Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами. Помоги мне, Сандро!

Помочь ему? Мне, который в вопросах государственного управления знал еще меньше, чем он! Я мог дать ему совет в области дел военного флота, но в остальном… Я старался успокоить его и перечислял имена людей, на которых он мог положиться, хотя и сознавал в глубине души, что его отчаяние имело полное основание, и что все мы стояли пред неизбежной катастрофой» (А. М. Романов).

21 октября Алиса Гессенская приняла православие, став Александрой Федоровной.

Послесловие

Смерть императора сразу породила слух, что его лечили неправильно! Тотчас отыскали главного виновника врачебной ошибки – профессора Захарьина. Газеты писали, что началась «настоящая вакханалия ложных слухов и вымыслов», обвиняющих Захарьина в неправильной тактике лечения. Самое время было кусать гениального доктора, – как кусали и Менделеева, пока Витте не взял его под свое покровительство. Григорий Антонович вынужден был публично оправдывать избранную врачебную тактику: «Лечение направлялось главным образом против уремических припадков и против слабой деятельности сердца; позднее, когда с развитием отеков уремические явления стали стихать (появился небольшой аппетит и сон стал несколько лучше), лечение направлялось исключительно на регулирование и укрепление сердца. Все средства давались, само собою, наиболее действенные, но действовали слабо и ненадолго. Распространяемые слухи, что государю во время последней болезни была пущена кровь, а в январскую инфлюэнцу ставились мушки, усилившие раздражение почек и тем способствовавшие развитию нефрита, ложны: ни кровопускания, ни вообще какого-либо кровоизвлечения не делалось. Наоборот, в последнюю болезнь одно время давалось железо, но мушек не ставилось, как в январскую, так и в последнюю болезнь».

Объяснения Захарьина только подлили масла в огонь, его оппоненты делали всё, чтобы сжить гениального терапевта со свету. И сжили; через три года Григорий Антонович умер в возрасте 68 лет.

* * *

27 октября гроб с телом покойного императора на руках перенесли на крейсер «Память Меркурия». В траурной эскадре шли броненосец «Двенадцать Апостолов» и пароход Добровольческого флота «Орел». Георгий простился с отцом, – в Петербург ему ехать было нельзя.

С Александром сначала простилась Москва. Затем – Петербург. Сильная женщина Мария Федоровна, всё время державшая себя в руках, все-таки сорвалась, и с ней случился припадок.

– Довольно! Довольно! – закричала во время заупокойной службы.

Только она и жалела всем сердцем своим государя – Сашу… И, вероятно, вся жизнь прошла перед ней в тот момент.

Не прошло и недели, как гроб с императором был помещен в усыпальницу, а ошалевший народ уже наблюдал свадьбу Ники и Аликс. Всеми силами родственники отговаривали Николая от этой свадьбы. Ведь даже Александр II, не чаявший поскорей узаконить свои отношения с Долгорукой, выдержал 40 дней и венчался тайно, поскольку православие не допускает повторного брака раньше годичного траура. Министр императорского двора Воронцов-Дашков пытался объяснить молодому царю необходимость отложить свадьбу, но «Николай II закинулся, остался недоволен».

Ники вдруг напрочь забыл, что он не в Германии и не в Англии, что Россия – страна православная, и народ никогда не простит, что празднуют свадьбу под погребальный звон. Но слушал он Аликс, которая хоть и крестилась, осталась чужой всему русскому. Ей