Богиня по крови - Филис Кристина Каст

— Нет! — вновь завопила Шейла.

Она стояла между Биркитой и Кеганом, державшими ее за руки собеих сторон. Брина присела перед троицей, помахивая хвостом и скаля зубы. Виду нее был такой, словно она решала, как бы броситься на Шейлу и не задеть приэтом пожилую женщину или кентавра. Остальные жрицы словно окаменели. Онистояли, пялились и ничего не предпринимали. Это окончательно выбило Морриган изравновесия.

«Придется привить этим женщинам понятие о том, что такоетвердость характера. Как они могли позволить Бирките, которая гораздо старшелюбой из них, бороться с Шейлой?»

Морриган почти добралась до Биркиты, когда пожилая женщинавнезапно выпустила руку Шейлы, пошатнулась и отпрянула. Девушка ясно разгляделаее лицо, глаза, расширенные от удивления. Потом она медленно подняла дрожащиеруки, прижала одну к груди, а второй обхватила левый локоть. Рот Биркитыраскрылся, губы округлились, глаза закатились, остались видны одни белки. Онарухнула на землю так, словно в ее теле не осталось ни одной твердой косточки.

— Биркита! — вырвался у Морриган из груди истошный вопль.

В этот момент Брина набросилась на Шейлу и сбила ее с ног.Девушка подбежала к жрице и быстро перевернула ее на спину. Биркита не дышала.Морриган пыталась нащупать пульс, но безуспешно.

— Нет!

Стараясь унять дрожь, сотрясающую все ее тело, ПриносящаяСвет аккуратно передвинула Биркиту, запрокинула ей голову назад, зажала нос иначала делать искусственное дыхание.

Она надавливала на грудную клетку и молила Биркиту:

— Открой глаза! Дыши!

Девушка услышала тихое пение, почувствовала, как на ее плечолегла теплая тяжелая ладонь, гневно подняла голову, взглянула в лицо Кегану изаявила:

— Нет! Замолчи! Она не может умереть!

Верховный шаман прервал свою погребальную песнь только длятого, чтобы печально произнести:

— Биркита мертва, пламя мое.

Я понятия не имела, какое сейчас время суток, день недели,да и число, если на то пошло, когда услышала голос Эпоны:

«Возлюбленная, ты должна действовать».

У меня появилась привычка не отвечать Богине. Я толькосильнее зажмурилась и крепче прижала к себе Этейн, вдыхая сладкий детский запахи утешаясь теплом ее тельца. Если бы Эпона оставила меня в покое и все прочиесделали бы то же самое, вот тогда жизнь была бы отличной.

«Возлюбленная, ты должна действовать, — повторила Богиня. —Ты мне нужна».

У меня не было сил по-настоящему разозлиться, поэтому япросто неверно процитировала Ретта[10]:

— Если честно, мне наплевать.

«Хватит себя жалеть!»

Будь я в своем уме, гневный окрик Эпоны мог бы поднять меняс постели и поставить по стойке «смирно». Но с рассудком у меня не сложилось.

Вместо того чтобы встать, я села в постели и, не повышаяголоса, стараясь не разбудить малышку, сказала:

— Что? У меня умерла дочь, а ты называешь мое горе и больжалостью к себе?

Тут Эпона материализовалась. Богиня возникла у огромноголожа, которое я в более счастливые дни называла зефириной. За двадцать лет, чтоя прослужила Избранной, мне приходилось не раз лицезреть Богиню. Ее красотабыла столь ослепительной, она излучала такую яркую ауру любви и сострадания,что я всегда с трудом смотрела на нее, но на сей раз все же не могла принятьслова моей покровительницы.

«Нет, Возлюбленная, я не называю твое горе и боль жалостью ксебе. Я говорю так о твоем уходе от тех, кто любит тебя и нуждается в тебе».

Во мне шевельнулось чувство вины. Клан-Финтан!.. Я знала,что он тоже страдает, где-то глубоко внутри понимала, что отчаянно нуждаюсь внем, как и он во мне, но не могла нащупать свой путь к его любви. Я потеряласьв туманном лабиринте боли и гнева. Единственным человечком, которого я замечаласквозь серую мглу, была Этейн.

— Я сейчас никого не могу видеть. — Собственный голоспоказался мне таким бесстрастным и бесчувственным, что я едва узнала его.

«Я дала бы тебе больше времени, если бы могла, Возлюбленная,но, увы. Ты должна вернуться в мир. Теперь ты нужна своей дочери». Последниеслова Богини будто окатили меня холодной водой.

— Она мертва.

«Дочь твоего чрева мертва. Дочь твоей души жива. Она в тебенуждается».

Ледяная вода превратилась в кипяток, когда я услышала это. Ядаже не заметила, что плачу, и обратила внимание на свои слезы только тогда,когда они промочили насквозь шелковую ночную рубашку. Разве человек можетстолько плакать? Мои глаза должны были бы пересохнуть еще несколько дней назад.

Мой голос дрожал, поэтому мне пришлось говорить медленно,чтобы Богиня все поняла:

— Ты что, пытаешься окончательно меня добить?

«Нет, моя Возлюбленная, я пытаюсь спасти тебя». Богиняподошла ближе, подняла край блестящей золотой накидки и утерла им мое лицо.

Я посмотрела на нее. Туман, в котором я потерялась, началрассеиваться.

— Морриган в беде?

«Да, и я опасаюсь за ее душу».

Я зажмурилась от вновь накатившей боли и спросила:

— Мирна с тобой, верно?

«Ты сама знаешь, что это так, Возлюбленная».

Я открыла глаза, заставила себя поймать лучезарный взгляд ипризналась:

— Ты меня сильно разгневала.

«Не бывает великого гнева без великой любви».

Тут Эпона наклонилась и нежно поцеловала меня в лоб. Язадрожала от ее прикосновения. Любовь Богини наполнила меня, сожгла остаткитошнотворного тумана, который притупил мой ум и заморозил сердце.

— Я помогу Морриган.

Я улеглась обратно на подушки и приготовилась к астральномупутешествию. Мне казалось, что оно сейчас начнется.

— Отправимся в Оклахому.

«Морриган не там, Возлюбленная. — Богиня приподнялазолотистую бровь, до странности напомнив мне меня саму. — Дочь твоей душинаходится в нашем мире».

Я едва оправилась от изумления, вызванного такой новостью,как Богиня поразила меня еще раз:

«Возлюбленная, готовься совершить путешествие в Сидету».

— Туда, где Кай и Кеган? — Я потрясла головой, стараясьпривести мысли в порядок.

«Там только Кеган. Кай мертв, Возлюбленная. Он убит тойсамой тьмой, что охотится за душой Морриган».

— Проклятый трехликий бог тьмы. — На этот раз мой гнев былочищающим, а не потакающим моим собственным слабостям.

«Да, Возлюбленная. Но сегодня я хочу, чтобы свет надолгоизгнал Прайдери из обоих миров».