Ложь во благо, или О чем все молчат - Диана Чемберлен

– Замечательно, – сказала я. – У нас тоже два сына и дочь. – Я улыбнулась Бренне.

Вряд ли Айви меня слышала: она была поглощена фотографией своих детей. Потом она вспомнила обо мне.

– У меня не было бы сыновей и трех внуков, если бы не ты, – сказала она. – Я все время об этом думаю, Джейн. О том, что ты для меня сделала. Не представляю жизни без моих мальчиков.

Я зажала себе рот кулаком, тронутая искренностью ее слов.

– В каком смысле «остались на хозяйстве»? – спросил Гэвин. Бренна села рядом с нами, и мы образовали замкнутый круг.

– Это она про рощу, – сказала Роз. – Мы все там работаем.

– Еще дегустационный зал, – дополнила Айви. – Сейчас туристический сезон.

– Дегустация? – переспросила Бренна. – Вино?!

– Оливковое масло, – ответила Айви с улыбкой. – Если вкратце, мы вкалывали на ферме, и супруги, ее хозяева, относились к нам как к родным детям – своих у них не было. Когда они ушли на покой, продали ферму нам. Мне было тогда… лет сорок.

Я недоверчиво покачала головой, откинувшись в кресле.

– Вот не думала, что у тебя будет такое будущее! Сколько я тебя искала, Айви! Айви Харт, Айви Гардинер… Почему, раз у тебя ферма, роща, я ни разу не наткнулась на твое имя?

– Генри Аллен умер двадцать лет назад, – сказала она.

– Как жалко!

– Он умер молодым, но мы успели провести вместе тридцать прекрасных лет. Через несколько лет я снова вышла замуж за хорошего человека. Теперь я Айви Лопес. Поэтому ты и не могла меня найти.

Я покосилась на свою дочь.

– А ты как умудрилась ее отыскать?

Бренна запыхтела, как будто пробежала милю.

– Это было нелегко. Я наняла частного детектива и имела долгий разговор с недоверчивым отставным копом из Уилмингтона по имени Эли Джордан.

– Вот это да! – Я уставилась на Айви. – Эли!

Она кивнула.

– Мы переписывались и перезванивались. Они с Литой заботились о Нонни до самой ее смерти.

Я ясно представила себе семью Джордан.

– Как они там? Лита, наверное, уже… – Я запнулась.

– Жива, жива! – обрадовала меня Айви. – Живет с Эли и его семьей.

– Интересная была женщина, правда? – сказала я. – А мальчики? Дэвил, Эвери и…

– Дэвил оправдал свое имя. – Айви покачала головой. – Долго сидел в тюрьме, уже не помню за что. Знаю только, что Лита очень убивалась.

– Мда… А Эвери? – Я помнила наши поездки на уроки азбуки Брайля, его неумолчную болтовню.

– Он служил учителем в школе для слепых в Рейли. Теперь он на пенсии.

– Хорошо! – Мне понравилось, что он стал учителем. – Ему сделали операцию? – Этот вопрос я задала почти шепотом, как будто не была уверена, что мне нужен ответ.

– У него есть дети, – сказала Айви. – Думаю, его собственные.

– Рада это слышать!

– Шина тоже была учительницей. Она умерла два года назад.

– Помню, ты тоже хотела быть учительницей.

– Я не пошла дальше дежурства в классе у сыновей, – сказала Айви.

Роз застонала.

– Мои подруги ее обожали, а мы с братьями терпеть не могли, когда она приходила. При ней не побалуешься!

– Так и было задумано, – сказала Айви с улыбкой. – Помнишь маленького Родни? – спросила она меня.

Я кивнула, представив мальчонку таким, каким увидела его в первый раз: носящегося по дому Джорданов с картонной коробкой, превращенной в автомобиль.

– Он тоже полицейский.

– Надзирает за условно осужденными, – поправила мать Роз.

– Какая разница? – усмехнулась Айви.

Мои мысли уже были заняты другим мальчуганом с фермы Гардинеров.

– Ты знаешь, что стало с Уильямом? – спросила я. – Он был такой милый, я все время вспоминала в холодном поту ту ночь в приемном отделении больницы, когда я…

– Ты действовала так, как велел твой долг, – твердо ответила Айви и дотронулась до моего колена. – Я никогда ни в чем тебя не обвиняла, Джейн. Разве что чуть-чуть, в самом начале, но чем больше я взрослела, тем лучше понимала, почему тебе пришлось так поступить. Сначала Уильям жил в интернате, а потом его усыновили.

– Вон оно что!

– Мне так и не ответили, кто его приемные родители. Сейчас все иначе, больше нет никаких тайн, все открыто. А тогда мы не сумели его найти, как ни старались.

– Я не оставляю попыток, – сказала Роз. – Он мой двоюродный брат. Может, ему тоже будет интересно узнать про родню.

– Хорошо, что его усыновили, – сказала я. – Я воображала всякие ужасы… – Я повернулась к Бренне. – Почему ты скрыла от меня, что нашла ее?

– Думала, что у меня ничего не получится, – ответила она. – Мы связались только несколько дней назад. Не хотелось напрасно тебя обнадеживать.

Я перевела взгляд на Роз.

– Как Айви и Генри Аллен… ваши родители… нашли вас?

– Они просто отказывались сдаваться, – ответила Роз.

– Мы все время говорили о том, как найти Мэри, – подхватила Айви. – Она же наша дочь! Как можно было опустить руки? Но мы знали, что сначала должны пожениться. Потом мы все рассказали Дэну, хозяину оливковой рощи. Он обратился к адвокату, тот нашел Роз и помог нам ее вернуть. Про Уильяма узнал тот же адвокат. Роз кочевала по приемным семьям.

– Сама я те годы почти не помню, – сказала Роз. – Наверное, у меня это внутренний запрет. Самые ранние мои воспоминания – о том, как я ношусь по роще с младшими братьями. От них спасу не было, но все равно у меня было хорошее детство.

Я улыбалась, слушая их. Глядя на мать и дочь, похоже, довольных жизнью, я думала о том, что, наблюдая за незнакомыми людьми, ты никогда не знаешь, что у них за плечами: какие испытания, какие ужасы они пережили. Разве догадаешься, какую бедность пришлось преодолеть Айви, как велика была опасность, что она навсегда останется без семьи? Разве разглядишь, что она лишилась сестры – утрата, которая всегда будет преследовать нас обеих? Раны были глубоки, но невидимы. Трудно было представить, что уже через несколько минут мы добровольно вскроем свои раны, погрузимся в худшие свои воспоминания! Меня так и подмывало предложить ей: «Плюнем на слушания! Лучше устроим пир!» Но нет, мы были обязаны через это пройти – обязаны не самим себе, а Мэри Элле и тысячам таких, как она.

– Мама, можно, я покажу им фотографию? – Не дожидаясь ответа, Бренна достала конверт со снимком.

Я колебалась, мне хотелось защитить Айви. Можно ли опять причинять ей мучения, ведь она так старалась оставить свою боль далеко позади! Но разве она не проявила отвагу, приготовившись снова бросить вызов прошлому?