Любовь за кадром - Эммануил Тафель

Шота опустил девочек на пол и на правах хозяина предложил:

– Проходи дорогой, гостем будешь.

– Некогда мне тут с вами рассиживаться, – зло огрызнулся шофёр.

– У меня дома дел много. Я предлагаю съемочной группе собираться в дорогу, так как ехать нам далеко и путь предстоит нелёгкий.

За столом все сразу же зашумели, выражая несогласие, а Шота просто налился кровью, как бык перед схваткой. И хотя администратор Петров скептически поглядывал на водителя, всем стало ясно, что ехать надо и вопрос состоял в том, как спокойно, не обижая хозяина, выбраться из-за гостеприимного стола.

– Друзья мои, – Виноградов встал, слегка покачиваясь на нетвёрдых ногах, – как ни печально, но время позднее и мы должны отправляться в путь, но было бы неприлично покинуть этот дом не поблагодарив хозяев за гостеприимство.

Оператор поднял рюмку и провозгласил: – я предлагаю выпить за этот уютный дом и за людей, живущих в нём. За ваше здоровье, успехи и процветание.

Всё хмельное застолье одобрительно встретило этот тост, а растроганный Шота полез через стол обниматься с Виноградовым. Когда шумная компания высыпала на улицу, то все сразу же почувствовали чистоту горного воздуха: у Александра хмель как рукой сняло, Виктор бодро расправил плечи, а Шурик хоть и смотрелся орлом, но всё же осторожно вёл под руку Нелли.

– Мне всегда становится грустно, когда я уезжаю из этих мест, – девушка была по-настоящему огорчена. – И приезжая в наш задымленный город, где не курить уже считается дурным тоном, мне становится по-человечески жалко себя. Вот так бы и жила всю жизнь в горах, питаясь брынзой и виноградным соком, а когда-нибудь, разменяв вторую сотню лет, стала бы читать лекции о здоровом образе жизни.

Когда все распрощались и съёмочная группа уселась в машину, из дома выскочил Шота, неся перед собой объёмистый бочонок.

– Пейте на здоровье, дорогие гости, – улыбнулся он. – Всегда рады вас видеть в нашем доме.

Машина медленно выехала со двора, затем выбралась на шоссе и, набирая скорость, помчалась в горы. Виноградов, сидя на переднем сидении, с волнением наблюдал за тем, как такси с включёнными фарами, которые вырывали из темноты лишь небольшой участок дороги, на большой скорости неслось вперёд.

Водитель, забыв об осторожности, с силой выжимал педаль газа. Встречные машины, уступая дорогу, проносились мимо со звуком реактивного самолёта. Стрелка спидометра перевалила за сто двадцать километров и колёса от скорости визжали так, что казалось ещё немного и они не выдержат чудовищной нагрузки.

– Послушайте, каскадёр, – обратился к водителю Виноградов. – Вам не кажется, что мы сейчас улетим в это звёздное небо?

– Спокойно, шеф, – успокаивающе кивнул шофёр. – Доставлю вас домой в целости и сохранности. Мне на автогонках и не такие трюки выделывать приходилось и, как видите, я до сих пор жив.

– Но вы всё-таки не забывайте, что в машине девушка.

На шоссе начались крутые повороты и водитель был вынужден снизить скорость. Нелли, наконец-то, открыла глаза и опустила ладони рук, которыми лихорадочно зажимала уши. Шурик с облегчением вздохнул и улыбнулся, увидев, что девушка успокоилась. Надо отдать должное шофёру: он вёл машину мастерски, за всю дорогу ни разу не ошибся, а лицо его было непроницаемо.

Лишь изредка, ослеплённый фарами встречного автомобиля, он негромко ругался сквозь зубы.

К дому они подъехали уже после полуночи. Петров сразу же подписал документы и, поблагодарив водителя, отпустил такси на ночную охоту.

– Он на всю ночь поехал кататься, – улыбнулся Шурик. – Будет подвозить припозднившихся пассажиров и попытается наверстать упущенную прибыль.

У подъезда они простились, договорившись встретиться на следующий день в автопарке. Виноградов и Кравцов направились к Серафиме Павловне, а Шурик, сославшись на поздний час, пошёл провожать Нелли. Чувствуя усталость после этого суматошного дня, Виноградов медленно поднимался по ступенькам.

«Пожалуй, пришло время бросить курить, – вяло подумал он. – А то сил на полный рабочий день уже не хватает.»

Открыв дверь своим ключом, Кравцов пропустил Виноградова вперёд. Они двигались по тёмному коридору почти бесшумно, стараясь не разбудить хозяев как вдруг к ним метнулась какая-то тень и с разбегу повисла на шее у оператора.

– Шурка, разбойник, наконец-то! – залепетал в восторге чей-то голос.

Виноградов, опешив от неожиданности, ощутил мягкое женское тело. Кравцов сразу же включил свет и от удивления застыл на месте: на шее у оператора висела почти обнажённая молодая женщина в короткой ночной рубашке, открывавшей красивые, немного полноватые ноги. Молчаливая сцена длилась пару секунд, так как женщина совершенно онемела, а Виноградов стоял раскинув руки, боясь к ней прикоснуться. Наконец женщина вскрикнула и метнулась в боковую комнату, откуда возвратилась через некоторое время, но уже в халате и в сопровождении заспанной Серафимы Павловны.

– Вы её простите, взбалмошную, – сквозь зевоту оправдывалась старушка. – Она вас в темноте за Шурика приняла. Они давние знакомые, ещё вместе в школе учились.

– Да мы что, мы не против, – усмехнулся Виноградов. – Только уж очень всё неожиданно.

– Нечего смущаться, вы уже заочно знакомы. Это Манана, жена Гии, а он двоюродный брат Гоги.

– Всё верно. Я жена Гии и мама двух ребятишек, – улыбнулась Манана и от улыбки её лицо стало ещё милее. – Вот мы и познакомились, но время уже позднее и я предлагаю всем идти спать.

Уже лёжа в постели, Виноградов подумал о том, что Гие здорово повезло: иметь жену, лицо которой напоминает лики икон, а тело списано с полотен Рубенса, это большое счастье.

Утром после завтрака Виноградов и Кравцов направились к автопарку, где их уже ожидал администратор Петров. Его довольное лицо сияло как солнце, а улыбка во весь рот напоминала рекламную картинку.

– Пока тут некоторые улыбаются, другим по ночам на шею бросаются красивые, обнажённые женщины, – Виктор издевательски посмотрел на Петрова.

– Да вы что? – удивился Шурик, когда оператор рассказал ему о ночном приключении. – Мне знакомы выходки Мананы, но я не могу понять, как Гия моможет ей всё прощать?

– Наверное, он её любит! – улыбнулся Виноградов.

– Хорошо, лирическое отступление мы закончили, а теперь приступим к делу, – уже серьёзно сказал Шурик. – Машина сейчас подойдёт и мы съездим на перевал. Там осмотримся и возможно что-нибудь снимем, затем к обеду вернёмся домой, соберём аппаратуру и поедем в аэропорт. Вылет самолёта в девятнадцать часов.

– Как, мы сегодня уже улетаем? – Виктор от удивления раскрыл глаза. – Так ведь у меня кассеты ещё не разряжены и аппаратура разобрана. Когда же я всё это успею сделать?

– Вот, вот, покрутись немного в шкуре ассистента, а то привык на мальчишек покрикивать. Теперь узнаешь что такое много работы и недостаток времени.