Двадцать три раны Цезаря - Тиана Веснина

— Уверен! Он вместе с Мариной убил Уманцева, а потом Константин оказал ему неоценимую услугу…

— С подачи Елены, — вставил Туров.

— Очень может быть, и сделал его единственным обладателем алмаза. Так что алмаз и драгоценности скорее всего уже за границей, а если и в России, то в любом случае не у Ильина-Вязигина, чей хладный труп закопан под какой-нибудь березой, — мрачно пошутил детектив.

* * *

Но время внесло свои коррективы. Ильин-Вязигин объявился в Бельгии. Да еще подал в суд иск о нарушении его гражданских прав.

Капитан Туров был уже занят новым расследованием, но алмаз и драгоценности Уманцевых не выходили у него из головы, и он решил просмотреть кое-какие документы, хранящиеся в архивах…

Поразительно, как могут утратившие актуальность бумаги заставить человека волноваться. Кровь бросилась в лицо Турову, ладони повлажнели… Он лихорадочно переворачивал листы: одни разочаровывали, зато другие… И постепенно из всего вороха документов он выбрал заинтересовавшие его и разложил в хронологическом порядке…

— Этого не может быть! — твердо сказал он сам себе после того, как изучил все бумаги, касающиеся пребывания Романа Уманцева в Анголе.

Но если версия возникла, то ее надо либо подкрепить фактами, либо разрушить. Филипп позвонил Приступову и прослушал сообщение, что абонент временно не обслуживается. Тогда он поехал прямо в офис. Дверь оказалась на замке.

— Опередил! — с досадой вырвалось у Турова.

Отыскав молодого напарника детектива, он выяснил, что Приступов всего два дня как уехал по делам.

Филипп бросился к подполковнику Терпугову и стал просить немедленно отправить его в командировку. Тот, сам заинтересовавшись невероятной версией капитана, поддался на уговоры и дал согласие.

Два дня спустя Туров был уже в Амстердаме.

По его просьбе голландские коллеги выяснили, какие отели и пансионы принимали к себе постояльцев в течение последних пяти дней. Свое внимание Туров решил сначала сосредоточить на частных пансионах. Трудность заключалась в том, что у разыскиваемого им преступника, несомненно, было несколько комплектов поддельных документов. Однако надо было спешить, чтобы опередить Приступова.

Филипп принялся за работу. В пятом по счету пансионе, который он посетил, его заинтересовал один из постояльцев.

— Я не видел, чтобы он сегодня выходил, — ответил консьерж на вопрос Турова и любезно вызвался позвонить по телефону. Но постоялец трубку не поднял. — Странно, вероятно, я не заметил… — в полном недоумении пожал плечами консьерж.

— А если я поднимусь к нему?

— Пожалуйста.

Филипп поднялся на четвертый этаж и позвонил в дверь. Ответа не последовало. Он спустился вниз.

— Вы можете открыть мне эту комнату? — спросил у консьержа.

Тот замялся. Но, видно, его самого удивило, как это он вдруг прозевал постояльца.

— Хорошо, я открою, но только для того, чтобы убедиться, что его там нет.

— Договорились. Я даже входить не буду.

Консьерж несколько раз позвонил в номер, после чего открыл дверь своим ключом. Филипп остался на площадке, через секунду раздался крик и консьерж, белый от страха, выскочил из комнаты.

— Он… мертв, — с трудом выговорил и прислонился к стене.

Филипп ворвался в комнату и увидел лежащего на полу детектива Приступова. Вокруг все было залито кровью.

Прибывшие вместе с полицией эксперты констатировали смерть в результате двух сквозных ранений в голову. На месте преступления были обнаружены две гильзы от пистолета марки «вальтер», полупустой баллончик с поражающим дыхательные и зрительные органы аэрозолем и моток тонкой веревки…

Туров, простившись с полицейскими, когда те уже окончили осмотр, долго и бесцельно бродил по улицам. Устав, зашел в кафе, сел у окна и заказал виски.

— Ясно одно, — пригубив стакан, тихо сказал он себе, — алмаз продолжает свое кровавое путешествие… Кусок стекла, возведенный людьми в ранг божка… Неужели и я не устоял бы перед его страшным обаянием? — задумался Филипп и решил еще раз мысленно вернуться к самому началу следствия. Но прежде сделал звонок в полицию. Дождался ответа, усмехнулся и заказал двойной виски.

Что послужило толчком к его расследованию? Перстень Уманцева, который удивительным образом оказался похожим на перстень Ильина-Вязигина… В архиве, куда обратился Туров, было все: и докладные о ходе работ на «Катоке», и сигналы, а попросту доносы, написанные обстоятельно с указанием имен и фамилий. Были приведены даже услышанные чутким ухом верного стукача диалоги, да что диалоги, были подслушаны даже мысли!..

* * *

Связь с городком советских специалистов прервалась под утро. С базы правительственных войск были подняты по тревоге вертолеты.

Картина, представшая глазам солдат, ужаснула их. Посреди двора догорал костер из человеческих тел. Советские инструкторы при правительственных войсках Анголы приказали заняться тушением пожара, охватившего служебные помещения и отыскать живых, если таковые остались.

В журнале дежурной части обнаружили запись, что специалисты Варичев, Уманцев и трое солдат вооруженной охраны отбыли на аэродром. Тогда стало ясно, чья разбитая машина и чьи тела были замечены с вертолета. Несколько солдат и советский инструктор Валерий Приступов немедленно отправились туда.

Подъезжая к месту происшествия, Приступов снял солнцезащитные очки и провел рукой по глазам. Ему показалось, что он видит бегущую навстречу им тонкую женскую фигурку.

Валерий выпрыгнул из джипа, а девушка с пышными черными волосами упала на колени перед чьим-то телом, а затем обняла его, запричитав.

— Он жив! — вскричала она по-португальски, казалось, только теперь заметив, что она здесь не одна. — Жив! — ухватила она Приступова за руку. — Помогите! Спасите!

Валерий склонился над лежащим в беспамятстве молодым светловолосым мужчиной, истекающим кровью. Нащупал пульс и крикнул солдату, чтобы ему принесли из машины перевязочный материал. С помощью девушки он попытался остановить кровь и привести умирающего в сознание, ибо надежды на то, что он останется жив, не было никакой.

Веки мужчины дрогнули, губы беззвучно попросили воды.

— Андре! Андре! — гладила его по лицу девушка и плакала, и шептала, и заклинала остаться живым. — Андре!

Она взглянула на Приступова, он навсегда запомнил этот взгляд: в нем была мольба и требование спасти того, кто был ей дорог! Он понимал, что все напрасно, но точно загипнотизированный этим взглядом, отдал команду немедленно отнести раненого в машину.

Девушка, не выпуская его руку, бежала рядом, не спрашивая разрешения, залезла в джип и то рыдая, то молясь, ласкала лицо раненого.

Взгляд его стал более ясным, он смотрел на девушку, а она словно читала его мысли по глазам и, припадая к нему, что-то шептала. Приступов воспользовался этим проблеском сознания и спросил у него: