Двадцать три раны Цезаря - Тиана Веснина

— Вставай! Все остынет.

Александр поднялся и пошел умываться.

— А хорошо у вас, — запивая бутерброды кофе, сказал он.

— Хорошо! — с удовлетворением согласился Василий. — Да только не всякая женщина захочет разделить жизнь с лесником.

— Значит, надо найти такую, которая бы захотела.

— Поздно искать, — вздохнул он. — Я уже нашел, но не желает она быть лесничихой. — Эх!.. Из-за нее я и подался в проводники. Деньги нужны, чтобы в городе жить. — Василий взял с полки альбом.

— Вот, смотри! — раскрыл он его. — Вот, все из-за нее.

Александр глянул и согласился, что ради такой женщины можно и от королевства отказаться, не то что от лесничества. Глаза синие, волосы пепельные, ноги длинные, затянутые в джинсы.

Василий пояснил:

— Это мы с ней в Хельсинки, в баре. Видишь, мужики глаз от нее оторвать не могут. А это мы в Питере, в Эрмитаже. Я там, признаюсь, больше на нее смотрел, уж так она хороша… — протянул он, потом что-то мурлыкнул и, закрыв глаза, откинулся на подушку. — Так хороша…

Когда начало смеркаться, стали собираться в дорогу. Василий дал Александру плащ с капюшоном и болотные сапоги. Лесом подошли к озеру, сели в лодку и помчались по водной глади. Спустя несколько часов Василий заглушил мотор.

— Пойдем на веслах, граница неподалеку, можно на патруль наткнуться.

Плыли и прислушивались. Останавливались в заводях, потом опять налегали на весла.

— Стой! Кажется, прибыли, — чуть приподнимаясь, сказал Василий. — Точно. Давай к берегу.

— Ну вот, — тихо рассмеялся он, толкнув в плечо Александра, — ты уже в Эстонии. Так что, прощай.

Александр растерянно посмотрел на него:

— А как же я… дальше?

Василий снисходительно покачал головой:

— А как же я дальше? — передразнил Александра. — Тоже мне, мужчина. Да не бойся. Сдам тебя с рук на руки Старому Томасу.

Только тут в дрожащем от ветра свете луны Александр заметил какого-то человека.

День спустя Ильин-Вязигин уже был в таллиннском аэропорту.

Он медленно двигался в очереди к прозрачным кабинкам с надписью «Паспортный контроль». «Главное, это быть абсолютно спокойным. Совершенно спокойным. Не стоит разыгрывать равнодушную усталость, не стоит быть подчеркнуто любезным. Надо быть самым обыкновенным Сергеем Борисовым, который летит в Брюссель по частным делам. В Таллинне он гостил у своего приятеля, а вот теперь направляется в Бельгию… Я — Сергей Борисов…»

Александр остановился перед красной чертой на полу. Следующим у кабинки будет он. Страх, ища выхода, проник в кончики пальцев. Александр разозлился сам на себя. «К черту!» — мысленно сказал он и перешагнул черту. Пограничник взглянул на него, взял паспорт, пробежал глазами по монитору компьютера, опять взглянул на него и сказал так просто, так буднично:

— Пожалуйста.

Александр ответил: «Спасибо» и пошел на посадку. Волнение, конечно, не покидало до взлета. Только в небе он смог себя поздравить с удачно завершившейся авантюрой по возвращению семейных драгоценностей.

В Брюсселе его ждала радостная встреча: слезы, объятия и похвала как истинному мужчине, вернувшему в семью ее достояние. Заглянув в комнату бабушки, Александр посмотрел на портрет Алексея. Ему показалось, что он радуется вместе с ними.

Потом Ильин-Вязигин не замедлил, обратившись к помощи адвокатов, выразить свой протест в связи с закрытием его банковских счетов по просьбе Российского МВД. И был чрезвычайно удивлен, узнав, что он объявлен в розыск. Однако вскоре все «объяснилось». Ильин-Вязигин сам любезно согласился внести ясность в запутанное дело. Оказывается, когда он был в Москве, у него украли бумажник со всеми кредитными картами. В связи с пропажей он обратился в какое-то отделение милиции, там, видно, что-то не так поняли, объявили в розыск его самого, вместо скрывшегося вора… Разбирательство дела тянулось около года и благополучно завершилось. Но после этого Ильин-Вязигин ни разу не бывал в России.

Злоба душила Елену не хуже рогатой гадюки. Она не могла отогнать от себя мысль, что поступила малодушно, глупо. «Надо было как-то дать понять Приступову, что со мной не все в порядке… подмигнуть, скривить рот, сдвинуть брови, ведь мое лицо не было видно Ильину-Вязигину. Даже выскочить в коридор, успела бы!.. Нет, оцепенела, как полная идиотка. Надо было…» И вот это «надо было» изводило Елену с утра до ночи.

В офисе ее отвлекали дела, но едва появлялась свободная минутка, как все, что произошло в тот вечер в кабинете, опять начинало прокручиваться в ее мозгу. И не было сил избавиться от этого бесконечного «кино» с одними и теми же действующими лицами. Елена замучила и Турова, и Приступова настоятельными просьбами найти и схватить Ильина-Вязигина.

— Это поразительное невезение, — жаловалась она. — Пропал алмаз и следом драгоценности. Я разорена!

— Ну, до разорения, Елена Романовна, еще далеко, — шутливо успокаивал ее Приступов. — Не стоит сгущать краски. Все, что в моих силах, я сделаю. Надо было не поддаваться панике! Тогда бы Ильин-Вязигин уже сидел в изоляторе.

Елена ломала руки и тихо выла от ярости.

Турову самому хотелось завершить хотя бы одно дело о пропаже. Как-то под вечер он зашел в офис к Приступову. Валерий заварил кофе, сделал бутерброды и они сели поговорить.

— Вы уверены, что Елену Уманцеву действительно ограбили и что грабитель Ильин-Вязигин? — спросил Филипп.

— Понимаю твое сомнение. Уманцеву можно подозревать в желании отомстить обманувшему ее надежды любовнику. Вполне допустимо, что она сама спрятала драгоценности, заказала корзину с цветами, ее принес молодой человек, которого видел охранник. Когда я постучал в дверь кабинета, она выпроводила этого красавца в комнату отдыха, затем отделалась от меня, а потом положила коробку с гадюкой в корзину и попросила молодого человека связать ее, заклеить пластырем рот… Мало ли кто как получает сексуальное удовлетворение? Уверен, что этот красавчик из какого-нибудь агентства по вызову. Но я задаю себе вопрос, способна ли женщина из желания отомстить просидеть целую ночь связанной в компании со змеей? К тому же ты видел, что с ней стало.

— Да, видел, но тем не менее допускаю, что женщина из мести способна просидеть ночь даже в серпентарии. А то, что она поседела… так просто переоценила свои силы. Впредь будет осторожнее.

— Значит, ты склонен остановиться на версии сведения счетов? Утверждать, что Ильин-Вязигин похитил алмаз, она не может, а вот обвинить его в насилии над собой и похищении драгоценностей… — в задумчивости проговорил Приступов.

— Нет, — оглядывая более чем скромный офис детектива, ответил Филипп. — Ильин-Вязигин слишком интересовался драгоценностями Уманцевых. Уверен, то, что рассказала Елена, правда. Поэтому она сейчас и не находит себе места: собственными руками отдать старинные украшения! А этот Ильин-Вязигин тот еще фрукт. Как в воду канул. Неужели он рискнул переходить границу с такими ценностями? Да его первый же проводник во время ночевки обыщет и убьет. А как вы думаете, алмаз тоже у него?