Озеро скорби - Эрин Харт

Нора осмотрела книги, снова сложенные на столе, подреставрированные и вновь повешенные на стены картины, посуду — или то, что от нее осталось — поставленную обратно на полки буфета. Нора открыла коробку с новой керамикой, которую она нашла, чтобы заменить сервиз, разбитый Десмондом Куиллом. Все остальное, что было разгромлено за последние несколько дней, починить или исправить было сложнее, но, по крайней мере, с этим проблем не было. Каждая вещица была обернута для перевозки в салфеточную бумагу, не позволявшую ей биться о другие. Пока она вытаскивала каждую новую тарелку, разворачивая и ставя на полку буфета, одни и те же мысли продолжали крутиться у нее в голове. Куилл знал достаточно много деталей о найденных в болотах жертвоприношениях, и он использовал эту информацию, чтобы заставить полицию подумать, что недавние убийства могли быть ритуальными, связанными со смертью Дэнни Брейзила. Они и были своего рода ритуалом — кровавой данью Десмонда Куилла талисману, священному предмету, который он искал.

Нора встала чуть поодаль, чтобы осмотреть свою работу. Все тарелки были на месте, а сервант выглядел почти так, как до того, как Куилл разгромил коттедж, ища рисунок Лугнабронского ожерелья. Именно так они его называли, и оно благополучно перекочевало в руки Найалла Доусона и его коллег-хранителей Национального музея. Газеты называли его находкой столетия, телевизионные репортеры взволнованно описывали это новое впечатляющее добавление к материальному наследию Ирландии. Как только его осмотрят, проанализируют и подтвердят подлинность, оно, несомненно, отправится на выставку Национального музея. Нора невольно представила себе школьников, которых так презрительно предвидел Куилл и которые будут маршировать мимо ожерелья, скучая и толкая друг друга, понятия не имея о его древней мощи и недавней кровавой истории.

Ей внезапно пришло в голову, что Куилл разрушил куда больше, чем требовалось для поиска рисунка. Он знал, что рисунок был в книге, ему надо было только найти книгу и взять ее. Но он сделал куда больше: расколошматил всю посуду и бутылки с вином, перевернул мебель, свалил в беспорядке книги из книжных шкафов, что стояли в ряд по стенам. Комната была наполнена свидетельствами смертельной злости и ненависти, которых она не замечала в то, надо признаться, короткое время. Что она провела с ним. Презрение, да, раздражение, снисходительное отношение, но ничего подобного этому. Было слишком поздно выяснять сейчас, что вызвало эту ярость. Никто никогда не узнает этого наверняка.

Нора, засучив рукава, взялась за фотографии, что были свалены на полу. Сначала она только собрала их и свалила обратно в коробку, но теперь села, чтобы заново их упорядочить. У нее у самой была коробка вроде этой, с фотографиями, которые не влезали ни в один альбом, странного размера, или случайными снимками событий, которые никто не помнил. Большинство из этих фотографий были Повреждены, скручены и покрыты ягодообразными винными пятнами. Их придется взять обратно к Эвелин, и пусть она сама решает, что делать с ними. Она начала разбирать старые черно-белые фотографии Гэбриела и Эвелин в молодости; снимки, сделанные на вечеринках, где все пили и курили; фото Гэбриела за работой на раскопках; копию снимка, который она видела в доме Кормака. они с Габриелем в канаве, гордо показывают свое открытие. Где-то в середине кучи было поблеклое цветное фото, смятое в комок. Она расправила складки и увидела выцветший снимок: Гэбриел и Эвелин МакКроссаны и Десмонд Куилл. В те дни их волосы были темнее, а лица без морщин. Судя по одежде, прическе мужчин и длинным бакам, Нора догадалась, что фото было сделано где-то в начале семидесятых.

К ней эхом вернулись слова Куилла: «Разве вы никогда не хотели чего-нибудь столь сильно, доктор Гейвин, что были бы готовы пойти на все, чтобы получить желаемое?» Нора полагала, что он говорил об ожерелье, но возможно, он подразумевал что-то еще. И вдруг до нее дошло, что Куилл имел в виду на болоте, говоря о том, что Эвелин МакКроссан была беспечна, оставляя ключ там, где любой мог найти его. Дрожь прошла по ее спине.

В переднюю дверь позвонили, и Нора инстинктивно затолкала фото обратно в коробку и накрыла ее крышкой. Она посмотрела в маленькое ромбовидное окно и увидела за дверью Лайама Уарда, который стоял с наклоненной головой и задумчивым выражением лица.

— Добрый вечер, доктор Гейвин. Простите, что опять тревожу вас…

— Вовсе нет. Пожалуйста, входите, детектив. Кормак как раз спускался с лестницы.

— Хорошо; я рад, что вы оба здесь, — сказал Уард. — У меня небольшое официальное дело, один последний вопрос, если у вас найдется минута.

Нора собиралась уже провести Уарда в гостиную, когда у Кормака зазвонил мобильник. Он посмотрел на номер и сказал:

— Простите, на это лучше ответить. — Он отправился обратно наверх, и они слышали, как он сказал: — Алло, миссис Фойл. Все в порядке? — Джеральдин Фойл была соседкой отца Кормака в Донегале, которую Кормак просил навещать отца время от времени — это уже не раз вызывало напряжение между ними с отцом. Нора надеялась, что и на этот раз не случилось ничего более серьезного.

Она провела Уарда в гостиную, где они устроились в паре кресел около камина, но полицейскому, казалось, было как-то не по себе. Нора изучала его бессменный оливковый плащ, торчавшие из рукавов узкие запястья и кисти рук, длинный нос и мягкие карие глаза, жесткие с сильной проседью волосы. Этот человек производил впечатление мягкости, и Нора могла только снова гадать, что толкнуло его в мир полицейских. Наверняка то же самое, что вело ее и многих других: сильнейшее любопытство, потребность знать, узнавать, связывать точки — хотя теперь ей казалось, что чем больше на самом деле узнаешь, тем меньше возможно понять.

— Я только что пришел от Майкла Скалли, — сказал Уард. — Он просил вас через некоторое время отвезти его в больницу навестить Брону. Я хотел поблагодарить вас за это и за все, что вы сделали,

— Да ничего, мы рады были помочь. Вы сказали, что у вас есть последний вопрос, но я надеюсь, вы не против, если я тоже кое-что спрошу. Я тут пыталась понять, как все сходится. Все не просто так, верно? Все так запутано. Как вы начинаете такое разматывать?

— Как развязывают узел, я полагаю, по одной нитке за раз.

— Как вы узнаете, когда остановиться?

— В моем случае обычно выбираю не я. Начинают давить другие дела, и в конце концов старые приходится оставлять. Приходится действовать таким способом, иначе конца бы не было. Вы не такое хотели услышать, верно?

— Нет, но я понимаю. Так обстоит дело.

Кормак присоединился к ним с обеспокоенным выражением на лице.

— Все в порядке? — спросила Нора.

— Ничего срочного. Я тебе потом расскажу, — сказал он. — Продолжайте.

— Я как раз собирался рассказать вам, что мы нашли много интересного материала в доме Десмонда Куилла в Дублине, включая ключи к сейфу, полному артефактов — в основном железного века, судя по тому, что говорят нам эксперты. Там были также подробные записи, показывающие, что у него был большой бизнес по перепродаже украденных древностей, краденых предметов из музеев. Никто даже не знал, что они пропали.