Война Цветов - Тэд Уильямс

— Вы хотите сказать, что эти ублюдки, Чемерица с Дурманом, собираются уничтожить весь мой мир? — Кочерыжка, конечно, объясняла ему, что Сорняки — Глушители, как они сами себя именуют, — хотят людям зла и даже не прочь истребить их, но он представлял себе это в виде отдельных террористических актов, ничего не зная о плане повального геноцида.

— Освобождение Старой Ночи не столько уничтожит его, сколько изменит до неузнаваемости. Результат тем не менее будет ужасен.

— Но для чего им это может быть нужно?

— Подозреваю, что причина всему — энергетический кризис. Вы ведь заметили, что ночью у нас отключили свет? Или проспали?

— Энергетический? Электричество-то здесь с какого боку?

Штокроза озадаченно помолчал и кивнул.

— Ну да, конечно. У вас это наука, а здесь этим словом обозначается давным-давно устаревшее суеверие. Речь об энергии, которая освещает и отапливает наши дома, двигает наши транспортные средства. Аварии, или затемнения, как выражаются некоторые, становятся все более частыми и серьезными. Не случайно самые рьяные из числа Глушителей — это семьи, владеющие средствами для производства энергии. Наша наука и особенно эти семьи — то ли из-за нашего быстрого роста, то ли по некоей менее очевидной причине — не поспевают за растущими требованиями нашего общества. Нам известно, что между тем, что у вас называется «техническим развитием», и нашими авариями существует какая-то связь. Любое достижение в мире смертных вызывает здесь неудачи, которые мы ощущаем все более остро. Многие из нас понимают, что оба мира — это замкнутая система и что мы для сохранения своей силы нуждаемся в вашем невежестве. Если так, то для Эльфландии настали поистине тяжелые времена. Люди постепенно забывают старые верования, дававшие энергию нашему миру, в то время как наша бурно развивающаяся цивилизация отчаянно нуждается в этой самой энергии.

Замечание о невежестве смертных из уст этого, казалось бы, сочувствующего им эльфа задело Тео и напомнило ему еще об одном противоречии, весь день не оставлявшем его в покое. Они все время говорят «вы», «ваш мир», но дело-то все в том, что он не смертный, если только все они ему не врут. Это должно иметь какую-то связь с тем, почему он оказался замешанным во все это. Однако воспитали его как смертного, и то представление о себе, которое складывалось у него всю жизнь, не может измениться за один день — а возможно, и никогда не изменится. Как же ему понять, чего хотят от него Глушители, если он не способен думать так, как они?

— Я очень стараюсь вникнуть в то, что вы говорите, — сказал он. — Суть в том, что эта их Темная Ночь отшвырнет людей — смертных — обратно в средние века, где властвуют суеверия, да? Чтобы вы, эльфы, могли качать из нас энергию, как раньше?

— Старая Ночь, а не Темная. Да, они, возможно, хотят именно этого, хотя мне ясны не все стороны их сложнейшего, создававшегося годами плана. Только это придает их затее какой-то смысл.

— И для этой цели им нужен их Ужасный Ребенок — и я?

— Я опять-таки отвечу: возможно, — вздохнул Штокроза. — Уверен я только в одном: наши противники не ограничатся одними дебатами в парламенте и на сегодняшнем заседании, как, похоже, полагает Нарцисс и прочая старая гвардия. И сдаться их тоже не заставишь, как ни блефуй. Чемерица — натура деятельная. Толочь воду в ступе он предоставляет другим, а сам идет в атаку.

Тео совсем позабыл о намеченном заседании. Заново осознав, что Дурман и Чемерица явятся прямо сюда, в этот дом, он почувствовал себя нагим и беззащитным. Дождевые капли на оконном стекле стекались в ручейки, обтекавшие, но не смывавшие прилипший к окну листок. «Мелкая душонка», сказала про него Долли. Такая же мелкая, как эти струйки. Бежит куда придется, сворачивает туда, где полегче. Может, и Кэт имела в виду то же самое?

Теперь эту мелкую душонку разыгрывают на кону холодные эгоисты-эльфы. Ну уж нет. Пора завязывать с ошибками прошлого. Пора проявить решимость хоть раз в жизни.

— А вы? — спросил Тео. — Чем вы-то от них отличаетесь? Может, у вас имеется собственный план?

— Хороший вопрос. — Штокроза вертел в пальцах кусочек хлеба. — Собственный план у меня, конечно же, есть — но я один из тех немногих, чей план не противоречит вашему, мастер Вильмос.

— В каком смысле? И почему я должен верить вам на слово?

— Верить вы не должны, но боюсь, что не смогу представить вам никаких доказательств. На вопрос же, что у нас общего, помимо эльфийской крови, отвечу так: я не отношу себя к старой гвардии, хотя и принадлежу к могущественному роду. Мои родители погибли во время последней Войны Цветов, поэтому любые конфликты между семьями вызывают у меня страх и настороженность. Я своего рода радикал — во всяком случае, если сравнивать с другими цветочными лордами. Я не верю, что мы способны сохранить что-то, следуя старым образцам, и что традиции в нашем обществе по-прежнему превыше всего. Мы живем долго и поэтому меняемся медленно, однако все же меняемся. Без этого просто не обойтись. Общество после смерти короля и королевы так и не обрело подлинной стабильности — вам, думаю, это мало о чем говорит, но это действительно так. Чемерица тоже радикал, но его идеи служат только Нидрусу Чемерице и его сторонникам, то есть очень малой части нашего народа. Не говоря уж о том, что он готов умертвить бесчисленное количество ни в чем не повинных смертных, против которых я ничего не имею.

Тео встрепенулся, услышав о смерти короля и королевы, о которой читал у Эйемона. Тот считал, что именно кончина монархов вынудила семь знатных семей (или позволила им?) взять власть в свои руки. Попробуй перевари все это. Слишком много фактов, слишком много сбивающих с толку новых идей. И что бы там ни говорил голос крови, ум по-прежнему твердит, что он смертный: собственная шкура, каким бы ни был ее генетический код, ему гораздо дороже, чем судьба августейшей четы.

— Еще один вопрос, — сказал он. — Это вы хотели доставить меня в Эльфландию? И если да, то почему вы поручили это Пижме, а не занялись этим лично?

Штокроза грациозным жестом возвестил о капитуляции.

— Я кого угодно способен свести с ума, настаивая на том, что считаю важным. Я нажимал на Лилию, Нарцисса и прочих, пока они не согласились возложить ответственность, а заодно и вину за вашу доставку на меня. Надеюсь, что в конечном счете, — слегка улыбнулся он, — вы отплатите мне благодарностью вместо ненависти, но будущее скрыто от нас в бурных водах Колодезя. Мы могли бы перенести вас прямо сюда — в этот самый дом, если бы захотели, — но такой громадный расход энергии, сфокусированный в одной точке, привлек бы к нам внимание. Тем более что мы знали о слежке, которую вели за вами Чемерица и его союзники. Пижма — один из немногих сельских жителей, способных проделать такую операцию. Его опыты широко известны, но даже самые подозрительные наши лидеры смотрят на него как на безобидного чудака. Большой политикой он не занимается, хотя без конца говорит о ней, — вот я и счел, что если он свяжется с вами и сумеет перенести вас сюда, это пройдет незамеченным. Видимо, я заблуждался, — нахмурился лорд. — Так или иначе, я слегка надавил на него через его кузена, лорда Маргаритку, и он в конце концов согласился.