Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции. 1920-1970 гг. - Олег Гончаренко

Особое место в переданном архиве занимали материалы, так или иначе связанные с памятью выпускника 1-го курса – А. С. Пушкина. Среди них – описание Пушкинского музея, составленное лицеистами С. М. Аснашом и А. Н. Яхонтовым, обзор пушкинской юбилейной литературы В. Сиповского, изданный в 1902 году, «Пушкиниана» – каталог Пушкинской библиотеки и библиографический указатель статей о жизни Пушкина, составленный в 1886 году лицеистом Межовым. Всего, по предварительным подсчетам, архив насчитывал свыше четырехсот единиц хранения. Вошли в него и фотографии, негативы и переписка лицеистов разных лет, мундиры, медали, жетоны выпускников, а также статьи и документы, касающиеся Его Высочества князя Олега Константиновича, погибшего в первый месяц Великой войны, лицеиста 69-го курса, сына знаменитого поэта – великого князя Константина Константиновича.

Так на чужбине была перевернута последняя страница истории славного Царскосельского лицея, на протяжении столетия ставшего главным мужским гражданским учебным заведением России. Его судьбу во многом повторили основанные в Петербурге Бестужевские курсы, фактически окончившие своё существование в России в 1923 году, будучи переименованными в Факультет общественных наук Петроградского университета. И хотя в Петербурге к началу 1917 года, включая Бестужевские курсы, было пять высших женских учебных заведений (Женский медицинский институт, Высшие женские естественно-научные курсы М. А. Лохвицкой и Высшие женские курсы П. Ф. Лесгафта, а также Императорский женский педагогический институт), именно это учебное заведение стало своего рода флагманом женского образования. В императорской России сохранялось разделение высших учебных заведений на мужские и женские, поскольку российские университеты были правительственными учреждениями. «Императорские» университеты состояли под опекой и контролем Министерства народного просвещения: они выдавали дипломы, предоставлявшие право на получение назначений на правительственную службу с чинами, соответствовавшими дипломам первой или второй степени[193]. Студенты носили установленную форму, а профессора числились на правительственной службе и пользовались большими привилегиями в отношении чинов и награждений орденами. До 1905 года профессора должны были являться на лекции в вицмундирах. По канонам вековых традиций, женщины в императорской России на правительственную службу еще не принимались и чинов не получали, и так как количество учебных заведений для лиц женского пола было, естественно, ограниченным, то и состав поступающих для получения высшего образования был отборным.

Таким образом, знания тех из них, кто оканчивал Бесутжевские курсы, были не ниже таковых, получаемых студентами российских университетов. И хотя выпускницы курсов чаще находили применение своим силам в преподавательской деятельности, чем в научной работе, в целом добрая часть курсисток составила весомый научный резерв для нужд государства, к сожалению, мало востребованный впоследствии, уже в советское время.

Разумеется, уровень преподавания на курсах, обусловленный профессорско-преподавательским составом, до 1917 года многократно превосходил тот, который сильно усреднился и поредел после революции. Когда-то перед 6000 курсистками, съезжавшимися в Петербург в это учебное заведение, выступали профессора Платонов, Кареев, Венгеров, Котляревский, Лосский, Введенский – цвет интеллектуального сообщества Российской империи. Профессор И. И. Лапшин, после 1917 года высланный на «философском пароходе» вместе с некоторыми своими коллегами, например С. Л. Франком, читал курс психологии. За границей Лапшин успешно продолжил свою научную деятельность, работая в Русском педагогическом институте имени Яна Амоса Коменского в Праге. За рубежи России выехали в те годы и профессора историко-философского факультета Бестужевских курсов – Н. О. Лосский и С. Л. Франк. Из преподаваталей-историков покинули Родину Л. П. Карсавин, А. В. Карташов, М. И. Ростовцев. Из профессоров юридического факультета – В. Н. Сперанский, П. Б. Струве, барон Б. Э. Нольде и другие. Профессора физико-математического факультета Н. И. Андрусов, С. И. Метельников и С. Е. Савич также оказались за границей.

Стоит отметить, что на женских Бестужевских курсах в императорской России преподавало немало женщин, занимавших не только доцентские должности и места ассистенток и преподавательниц, но и профессоров. Более всего женщин-преподавателей было на физико-математическом факультете, однако на естественном факультете работало 28 женщин, специализирующихся по всем отраслям знаний, включая зоологию и ботанику. Ассистентка читавшего курс геологии академика Левинсона-Лессинга Е. В. Еремина, эмигрировав из России после Гражданской войны, долгие годы преподавала геологию в Сорбонне и стала научным руководителем нескольких поколений русских геологов в зарубежье.

Можно с уверенностью сказать, что профессорский состав Бестужевских курсов практически сплошь состоял из имен мирового масштаба, что наглядно иллюстрируется хотя бы одной личностью Владимира Соловьева, читавшего курс философии слушательницам курсов, и это играло значительную роль при выборе девушками места будущей учебы. «Общее число слушательниц на всех факультетах доходило… до 7000 человек. Из них (приблизительно) 3000 – на историческо-филологическом, 3000 на физико-математическом и 1000 на юридическом… экзамены были строгие. Требования большие. Кроме лекций еще практические занятия. По математике – решение задач, физике и химии – лабораторные работы. По астрономии – занятия в обсерватории. Небольшая обсерватория была при… Курсах. Кроме того, ездили в Пулковскую обсерваторию»[194].

Открытые в Петербурге 2 сентября 1872 года Высшие женские Бестужевские курсы просуществовали в России немногим менее полувека, пока Народный комиссариат просвещения 13 сентября 1919 года не влил их в состав 3-го Петроградского университета, сначала на основе некоторой автономии, а через четыре года – сузив до величины факультета. Многие из слушательниц, кому удалось завершить образование в 1917–1919 годы, оказались за границей, где работа по специальности, полученной на Курсах, стала уделом лишь немногих счастливиц, кто был принят преподавать в русские учебные заведения, и в частности, в Русскую гимназию в Париже. Весьма характерен рассказ бестужевки Елены Кост-Холмогоровой о попытке получить в ней работу. «…директор Гимназии г-н Недачин мне объяснил, что желающих преподавать в ней очень много, и хотя у меня был самый настоящий университетский диплом, все же он в первую очередь даст места профессорам высших учебных заведений в России или заслуженным преподавателям средних школ. Меня он сможет взять только в Четверговую начальную школу, т. е. может дать мне всего 3 часа в неделю. Я, конечно, согласилась, и была даже очень рада. По четвергам с 2-х до 5-ти я занималась русским языком с детьми, учащимися дома или во французских школах»[195].