Искатель приключений - Ксавье Монтепен

– Сейчас, сейчас, – отвечал жид, отодвигая запоры.

Дверь растворилась. Рауль вошел.

– Пожалуйте за мной, – сказал жид, – мы поговорим о делах наверху.

Рауль пошел за Натаном и дорогой смотрел повсюду, не приметит ли Деборы, но девушка оставалась невидимой, и ничто не обнаруживало ее присутствия. Рауль и ростовщик пришли в ту комнату, которую мы уже знаем. Жид сел в старое кресло, положил на прилавок свои хищные и крючковатые руки с желтыми пальцами и черными ногтями и сказал:

– Если вы пришли за новым займом, то вы уже знаете, что я не могу дать ничего без залога… Посмотрим, каков залог…

– Я пришел не занимать, – отвечал Рауль.

– Чего же вы желаете?

– Возвратить вам свой долг.

– Шестьдесят луидоров?

– Да.

– Но вы брали у меня эти деньги на шесть недель…

– Я предпочитаю расплатиться с вами сейчас.

– Вы, конечно, не забыли нашего условия, что проценты будут одинаковы, заплатите ли вы деньги через два дня или через шесть недель?

– Помню, помню и не спорю. Я вам должен шестьдесят луидоров, вот они…

И Рауль положил перед жидом небольшую кучку золотых монет.

– Счет верен, – сказал Натан, взвесив каждый луидор в своих ястребиных когтях. – Золото хорошее и не обрезанное! Черт побери, как вы аккуратны!..

– Это вас удивляет?

– Нисколько. Я не удивляюсь ничему. Я говорю только, что с вами приятно иметь дело. Поверьте, что моя касса будет всегда к вашим услугам. Вам стоит только сказать слово.

Рауль сделал головой знак, который, пожалуй, мог быть принят за благодарность.

– Вы должны отдать мои часы, – сказал он потом.

– Справедливо, а я было и забыл!.. Это очень смешно… но будьте спокойны, они здесь…

Натан встал с кресла, подошел к сундуку и растворил его. Часы Рауля действительно лежали в сундуке, посреди груды вещей всякого рода. На каждой вещи был привязан ярлычок, на котором обозначались число, условия и имя владельца. Этот порядок, по всей вероятности, служил основным началом при устройстве заемного банка, известного у нас под именем mont-de-piete, того филантропического заведения, которое дает взаймы деньги работникам, студентам и девицам, живущим на содержании, за такие проценты, в которых не захотят признаться даже ростовщики. Но таковы уж наши нравы и законы.

Натан взял часы, снял ярлык и подал их Раулю, говоря:

– Те самые, не так ли?

– Да, – отвечал молодой человек.

– Они очень хороши, если бы вы предложили мне купить их, так как бриллианты чудесной воды, то я, кажется, сделал бы глупость и заплатил бы вам за них сто луидоров… Да, право, сто луидоров… не отпираюсь…

– Надеюсь, что я никогда не буду иметь надобности продавать их, – отвечал молодой человек, желая продолжить разговор, надеясь, что скоро явится Дебора.

– Тем лучше для вас. О! тем лучше, – прошептал Натан с умилением.

– Благодарю, – сказал Рауль.

– Позвольте мне задать вам вопрос?

– Охотно.

– Может быть, вы найдете его нескромным?

– Нисколько.

– Вероятно, вы получили наследство после вчерашнего дня?

– Почему вы спрашиваете меня об этом?

– Потому что вчера вы занимали деньги, а сегодня у вас, кажется, их достаточно.

– Нет, – отвечал Рауль с улыбкой, – я не получил наследства, а выиграл.

– А! вы последовали моему косвенному совету?

– Какому?

– Пойти в игорный дом?

– Да, и мне посчастливилось.

– Фортуна вам улыбалась?

– Целую ночь.

– Стало быть, вы выиграли много?

– Очень.

– А сколько?

– Двести тысяч ливров.

– Двести тысяч! – повторил жид, задрожав на своем кресле.

– Да, именно столько.

– Знаете ли, это бесподобно!

– Конечно.

– А вы не находите, что, взяв с вас десять луидоров взамен мысли сесть за игорный стол, я взял с вас за эту мысль не слишком дорого?

– Я готов согласиться с этим…

– Тогда позвольте же мне дать вам второй совет, такой же хороший, как первый, и за который я ничего не возьму с вас…

– Какой?

– Теперь, когда вы разбогатели, не ходите более никогда в игорный дом.

– Почему?

– Просто потому, что, если вы выиграли эти деньги в четыре часа, то проиграете их в два…

– Этого нельзя знать наверно.

– По крайней мере, это довольно вероятно. Я видел много людей, которые были в положении, подобном вашему, исключая огромность выигранной вами суммы, успех опьянял их, они возвращались к игре, чтобы удвоить свое богатство, и на другое утро прибегали ко мне заложить что-нибудь и снова отправляться пытать счастья, которое насмехалось над их усилиями, как молодая кокетка…

– Благодарю вас за советы, но люди, о которых вы говорите, все были безумцы, терявшие голову, упорствовавшие против несчастья, не имевшие хладнокровия и твердости, необходимых для игрока…

– А имеете ли вы это хладнокровие и эту твердость?

– Думаю, что так.

– Итак, вы еще будете играть?

– Не знаю… Может быть.

– Если так, то не пройдет и недели, как эти часы, которые я возвратил вам, опять займут место в моем сундуке.

– Увидим.

– Не забудьте, что, если вам будет нужно продать или заложить, я предложил вам и опять предлагаю сто луидоров.

Рауль пожал плечами. Натан проводил его до двери. Дебора не показывалась.

«Боже мой! – думал Рауль, выходя из дома Натана, – как этот старый жид неприятен со своими советами и предсказаниями!.. Пусть бы себе занимался своим ремеслом и брал огромные проценты, лишь бы только не осмеливался давать уроки благоразумия тем, кого бесстыдно грабит! Безумец! Он не понимает влияния звезд! Он не понимает, что я вступил на путь счастья и богатства и что с прошлой ночи все должно мне удаваться! Если бы дочь его не была так хороша, я никогда не возвратился бы в логовище этого лихоимца! Но эта божественная Дебора, эта смуглая девушка с глазами газели и с бархатными ресницами, расшевелила мне сердце! Я хочу ее увидеть и увижу!»

Легко понять, что Рауль, обвиняя других в сумасбродстве, сам не отличался слишком большим благоразумием. Легко также понять и то, что если он не был еще влюблен в Дебору, то, по крайней мере, был близок к этому.