История военной контрразведки. СМЕРШ Империй - Андрей Шаваев

В ходе настоящей проверки нами были ознакомлены с данными о некоторых советских военно-промышленных объектах, приведенными в докладе генерала Боккельберга, и с ответами работников отдела внешних сношений НКО СССР специалисты — офицеры 8[-го] управления Генштаба Советской Армии. Они не отнесли эти данные о советских предприятиях к разряду совершенно секретных и содержащих государственную тайну Советского Союза, а определили, что они в условиях того периода носили лишь секретный характер.

Грубо сфабриковано было на следствии обвинение о передаче немцам военных сведений Тухачевским в 1935 г. устно через Путну. О содержании этих сведений Тухачевский и Путна дали исключительно противоречивые показания. Так, если в показаниях Тухачевского упоминалось о передаче через Путну сведений о состоянии авиации ПВО и мехвойск в Белорусском и Киевском военных округах и о графиках сосредоточения войск на западных границах, то в показаниях Путны утверждалось, что от Тухачевского он получил сведения «о состоянии и перспективах вооружения РККА», а также «о состоянии военной промышленности СССР». В суде же на вопрос председателя о том, откуда к нему поступили сведения об авиации, Тухачевский ответил: «От Алафузо». Между тем арестованный Алафузо не давал показаний о передаче Тухачевскому каких-либо сведений об авиации или о мехвойсках по Белорусскому и Киевскому военным округам.

В показаниях Якира, Уборевича, Фельдмана, Корка, Эйдемана содержатся утверждения о шпионских связях некоторых из обвиняемых с германским военным атташе в Москве Кестрингом, для встреч с которым использовались якобы официальные дипломатические приемы. Между тем в обвинительном заключении и в приговоре суда никаких конкретных обвинений по этому поводу нет. Для проверки этих показаний имеют значение материалы следствия по делу бывший генерал-майора немецкой армии Шпальке, арестованного МГБ СССР в 1947 г. Установлено, что Шпальке с 1925 по 1937 г. служил в разведотделе генштаба Германии и специально занимался разведкой по Советскому Союзу. На следствии Шпальке показал, что с 1926 г. он, как представитель генштаба, прикомандировывался к командирам Советской Армии, приезжавшим в Германию для участия в маневрах и для учебы в военной академии. В числе этих лиц Шпальке назвал Якира, Примакова, Путну, Егорова, Орлова, Белова, Дыбенко, Тимошенко и других. Шпальке утверждал, что, общаясь с ними в Германии, он никогда от них не получал никаких данных разведывательного характера, хотя один раз и пытался это сделать. Являясь в последующее время руководителем отдела генштаба, ведавшего разведкой, Шпальке был близко связан с военным атташе Германии в Москве Кестрингом. По утверждению Шпальке, от Кестринга агентурных материалов не поступало и вся информация основывалась на официальных источниках и сообщениях немецких офицеров, приезжавших в СССР на маневры. По показаниям Шпальке, Кестринг после процесса по делу Тухачевского возмущался и утверждал, что никаких связей агентурного характера среди командиров Советской Армии у него не было.

В процессе следствия делались попытки придать компрометирующий характер официальным встречам Тухачевского и других арестованных с полковником Нидермайером, находившимся в СССР до 1931 г. в роли представителя рейхсвера по наблюдению за тремя совместными предприятиями, но в приговоре о нем не упоминается.

Выяснено, что в мае 1945 г. Нидермайер в чине генерал-майора был задержан на фронте органами контрразведки и в 1948 г. осужден постановлением Особого совещания МГБ СССР за шпионаж против СССР на 25 лет лишения свободы. В том же году, отбывая наказание, Нидермайер умер. На следствии Нидермайер показывал:

«На банкетах и приемах я познакомился и имел беседы со следующими лицами: Тухачевским, Уборевичем, Якиром, Корком, Блюхером, Радеком и др. … Все эти связи имели только служебный характер… Признаю, что, находясь в Советском Союзе, я с 1924 по 1927 г. занимался разведывательной деятельностью в пользу Германии… Однако я утверждаю, что, кроме Готфрида, я других агентов не имел…В 1927 г. я получил приказ… о прекращении разведывательной работы в СССР по линии “Ц-МР”».

Установлено, что Готфрид являлся секретным сотрудником ОГПУ и использовался для передачи Нидермайеру дезинформационных сведений о Красной Армии. В 1927 г. Готфрид был осужден коллегией ОГПУ к расстрелу за то, что под видом выполнения заданий ОГПУ якобы передавал Нидермайеру шпионские сведения.

В обвинительном заключении утверждалось также, что в 1936 г. Тухачевский использовал свое официальное пребывание в Лондоне для передачи германскому генералу Рунштедту материалов о дислокации войск Белорусского и Киевского военных округов.

Это обвинение основывалось на противоречивых показаниях Якира о встрече Тухачевского с Рунштедтом, состоявшейся якобы в Берлине, а не в Лондоне. В суде Якир вообще не показывал об этом. Что же касается Тухачевского, то он ни на следствии, ни в суде не давал показаний о передаче им Рунштедту в Лондоне, Берлине или в ином месте сведений об этом факте обвинения.

Вместе с тем суд, не располагая какими-либо показаниями, записал в приговоре, что «в 1936 г. подсудимый Тухачевский, используя свое официальное пребывание в Лондоне, передал генералу германского генерального штаба Рунштедту план поражения Красной Армии». Эта запись в оригинале приговора сделана в виде вставки, но исправление никак не оговорено. Кем и на основании чего сделана вставка — установить не представляется возможным. К тому же это обвинение не предъявлялось даже следствием, сфабриковавшим ложные обвинения по делу. В обвинительном заключении сообщалось иное, а именно: «Тухачевский разработал план поражения Красной Армии и согласовал этот план с представителем германского генерального штаба». Сам Тухачевский вообще утверждал, что плана поражения Красной Армии немцам он не передавал.

Описание Тухачевским на следствии и в суде своей встречи в Лондоне в 1936 г. с Рунштедтом и переговоров с ним по сугубо конспиративным вопросам во время похорон английского короля является вымыслом и никакими данными и материалами не доказывается. К тому же необходимо отметить, что находившиеся тогда в Лондоне Литвинов, Майский и Путна не были допрошены на следствии и в суде для проверки показаний Тухачевского о его пребывании в столице Англии.

Бывший советский посол в Лондоне Майский в своих объяснениях в КПК при ЦК КПСС в 1961 г. писал:

«Общее впечатление, произведенное на меня Тухачевским, было очень благоприятно… Тухачевский обнаруживал редкое умение держать себя с иностранцами. Он был тверд, но тактичен, остроумен и интересно защищал свои позиции и атаковал позиции противника… Нередко при различных официальных оказиях я просто любовался тем, с каким достоинством и искусством Тухачевский представляет советскую страну при общении с правящими кругами капиталистического мира (ведь на похороны Георга V съехался целый капиталистический интернационал). Ничего сомнительного или подозрительного в поведении Тухачевского за время его пребывания в Лондоне не было, да и позднее до меня не доходило никаких сведений о его якобы преступных связях с германскими фашистами».

На следствии и в суде Якир, Уборевич и Корк дали противоречивые показания о том, что совместно с Тухачевским ими якобы разрабатывался план поражения Красной Армии. Чтобы придать правдоподобность этим показаниям, следствием были использованы тактические игры, проводившиеся Генеральным штабом Красной Армии в 1935–1936 гг. с участием высшего командного состава. Ложность показаний Корка видна из самих протоколов допроса. Так, Корк на допросе 26 мая 1937 г. показал: