Тёмных дел мастера. Книга вторая - Алексей Берсерк

Теперь он хотя бы чётко знал, на какой срок мог рассчитывать, творя свою месть в одиночку, прежде чем ему помешают, но от этого следопыту не становилось легче. В его колчане всё ещё покоилось небольшое количество смертоносных стрел, каждой из которых он должен был найти своё применение, и поскольку само озеро оставалось безразмерно большим, то для его планов могло сгодиться только одно место и время, после которых уже не могло быть нового столкновения.

Поэтому Гортеру было куда спешить. Летя под покровом наступающей ночи, он видел всё, что ускользало от взгляда обычного человека, осмелившегося неосторожно потревожить леса в это время. И так как его будущая жертва практически не заботилась о своём укрытии, то он становился для неё настоящей погибелью, способной, как коршун, спикировать на её плечи в мгновение ока, стоило только бесшабашному магусу оступиться и самому указать направление к своему неряшливому гнезду.

Но время шло, и никаких признаков присутствия необузданной силы в здешних лесах так и не находилось.

К рассвету следопыт, преодолев за ночь внушительное по меркам любого другого усталого путника количество километров, уже снова начал чувствовать признаки надвигавшегося истощения, не позволявшего ему целиться и стрелять. Но подогревающий его азарт пока ещё справлялся с этим, отгоняя дремоту как надоедливую муху, и Гортер продолжал искать следы прогоревшего леса или что-либо подобное.

«Хм, в этот раз он почему-то куда осторожнее…– нехотя признал следопыт и двинулся ближе к кромке, надеясь увидеть разъезд на торговой дороге, откуда ясно начинался путь на Белокамень. – Неужто запал весь свой порастерял? А тогда-то они, помнится, ещё и половину деревьев за собой повалили».

Он двигался по травянистой поляне, сплошь усеянной мелкой цеплячей травой, которая ясно говорила Гортеру о том, что почва под его ногами уже сменилась на влажную и даже немного болотистую. Хотя о каких-то конкретных признаках недавно проходившего здесь человека по ней судить не приходилось, отчего следопыт уже было серьёзно начал задумываться о том, насколько поспешным стало его решение оставить поиски следов на торговой дороге королевским боевым магусам, а самому углубиться в леса, чтобы увеличить свою скорость. Когда вдруг неожиданно ему на глаза попалось совершенно ясное очертание чьего-то тела. Брошенное в траву, оно было отволочено сюда специально, прямо со стороны дорожной обочины, и через какое-то время протянуто туда обратно, из чего следопыт сделал вывод, что тащивший его на себе человек был довольно силён, хотя и продвигался вперёд не совсем чётким образом.

Выбежав по этим отметинам на дорогу, Гортер, однако, снова не смог определить, куда подевался след, и лишь пожалел о том, что его распрыскиватель оказался потерян в той же заварушке, в Вант-Сартосе, где он распрощался и с доброй половиной своего остального имущества. Побродив немного по обочинам на данном отрезке пути, он пришёл к странному выводу, что этот достаточно свежий ещё отпечаток чьего-то тела в определённом месте словно бы растворялся на дороге, как будто оказывался оторван от земли и поднят в воздух. И тогда, пробежав ещё немного вперёд, следопыт решил продолжить искать интересующий его столб с указанием разъезда, но тот оказался не виден из-за небольшого холма, у подножия которого Гортер появился здесь в самом начале. «Определённо, это то место», – с облегчением заметил про себя следопыт, когда через какое-то время всё-таки обнаружил своего «старого приятеля», стоявшего обшарпанным между двух расходящихся от него дорог, и только больше утвердился в своих подозрениях.

Похоже, что у охочего до живых трофеев поганца магуса была странная привычка – утаскивать с собой по одной живой душонке после каждого устроенного им беспорядка и волочить её затем на приличное расстояние, подобно земляной осе, которая всегда оставляла свой обездвиженный ужин про запас. «Хм, а что же тогда с тем парнем, которого он уже пленил в замке? Неужто всё-таки решил кокнуть его и взять себе кого-то нового на его место?» – недобро ухмыльнулся следопыт, но тут же наткнулся на ещё более логичное предположение о том, что его жертва не стала бы так быстро менять себе слугу, если первый из них всё ещё оставался жив. «А если это тот же самый парень, то тогда…» Это заставило Гортера призадуматься ещё больше.

Признаться начистоту, он никогда не видел в мальце, трусившем за его главной целью, хоть какой-то угрозы или серьёзного смысла в его похищении. Правда поначалу постоянное присутствие этого тюфяка подле ускользающего магуса очень неплохо помогало следопыту в поиске необходимых следов и направлений. Но впоследствии Гортер всё чаще стал задумываться о том, зачем вообще его будущей жертве сдался тот, кого этот странствующий угнетатель решил бы увести за собой, содержа и выкармливая за свой счёт, как неоперившегося птенца. Возможно, чтобы тот однажды, попав в передрягу, стал для него живым щитом и позволил, наконец, своему хозяину определиться с ценностью его никчёмной жизни?

«Нет. Он бы не стал…» – отмахнулся от ещё более чудного предположения Гортер и уверенно зашагал дальше, однако это невысказанное подозрение надолго засело у следопыта в голове, никак, впрочем, не мешая ходу всех остальных его мыслей.

Сейчас Гортеру определённо предстояло предпринять что-то, не входившее в планы его главной жертвы и планы посланного за ней отряда солдат, не вспугнув при этом их обоих. Холодный, подёрнутый тучами рассвет, который устойчиво сменяло такое же холодное и невзрачное утро, быстро вырисовывал друг за другом слабоосвещённые лесные прогалины и начало околоозёрной дороги, что давало следопыту неплохой шанс затаиться в глуши. Но как быть, если он не успеет выследить вертлявого магуса до того, как тот снова сдвинется с места или попадётся в лапы идущих по его следам военных, следопыт пока не знал. Хотя он уже практически не сомневался в том, что в любом случае станет для своей жертвы извечной тенью и будет выслеживать её, пока сам сможет оставаться жив, неотступно следуя от одной зацепки к другой. И ничто не сможет отвратить Гортера от выбранного им в тот день у замковых стен пути. А когда он всё же уничтожит её, то незамедлительно отправится на поиски её собратьев.

Восприняв данную мысль как главный сигнал к отправлению, следопыт уверенно сошёл с торговой дороги и быстро зашагал влево – туда, откуда уже давно веяло сыростью и прохладой холмистых обрывов стародавнего таинства земли, оставшегося в современном мире чуть ли не последним памятником когда-то диким долинам и берегам этой местности, которая лишь впоследствии стала называться Сентус. Его шаги были вновь легки и незаметны, словно бы он шёл вперёд звериной поступью, а глаза светились холодной, но вполне различимой колкостью, которая в чём-то была даже похуже любой свирепости, неизменно затухавшей со временем и в самом разгорячённом от ярости сердце. Проходя мимо становившихся высокими и темными стволов здешних сосен и елей, Гортер зорко оглядывал окрестности в поисках одному лишь ему ведомых знаков надвигающегося покрова глухого леса, за которым буквально через пару километров начиналась длинная, но всегда заросшая колея местной околоозёрной дороги. Она была единственным в округе грунтовым путём, которым пользовались все без исключения путники, желавшие посетить Белокамень, и потому Гортер надеялся отыскать вдоль неё хоть какие-то следы лошадиных повозок или иной деятельности, указывающей на недавнее присутствие здесь людей.