Невеста дьявола - Стефани Лоуренс

— Как ты думаешь, что, черт побери, я бы тогда делал? Если бы что-то случилось с тобой? — Помолчав немного, он продолжал уже более спокойно: — Я не могу допустить, чтобы ты подвергалась опасности из-за меня. И не проси меня об этом. — На несколько мгновений вновь воцарилось молчание. — Ты обещаешь, что не пойдешь сознательно на риск?

Онория выдержала его взгляд и покачала головой.

— Не могу.

Дернувшись, Девил выразил все свои эмоции в одном коротеньком слове, произнесенном с бешеной яростью.

— Я просто не могу. — Онория развела руками. — Я не упрямлюсь, но пойми…

Ее слова потонули в диком реве. В следующее же мгновение Девил оказался возле двери. Онория замерла.

— Куда ты идешь?

— Вниз.

— Не смей уходить. Я еще не закончила… Вернется ли он, если не удержать его сейчас? Вцепившись в дверную ручку, Девил оглянулся и бросил на Онорию испепеляющий взгляд.

— Если я не уйду, тебе еще неделю будет больно сидеть. — И он с грохотом захлопнул дверь.

Онория прислушалась к удаляющимся шагам: раньше походка у Девила была легче. А потом она очень долго стояла у камина и с отсутствующим видом смотрела па закрытую дверь.

* * *

Примчавшись в библиотеку, Девил рухнул в кресло, но тут же вскочил и принялся расхаживать взад и вперед. Это что-то новенькое. Похоже, он совсем потерял контроль над собой. Если так и дальше пойдет, от ковра останутся одни лохмотья.

Издав протяжный стон, Девил остановился, закрыл глаза и, откинув голову, начал размеренно дышать, чтобы хоть немного утихомирить свой бессильный гнев. А ведь вся эта буря страстей вызвана женщиной, которую он взял в жены.

Сжав зубы и стиснув кулаки, он заставлял себя успокоиться. Напряжение, сковавшее его тело, стало понемногу спадать. Девил отчаянно пытался разобраться в причинах столь устрашающего взрыва эмоций.

Ему не понравилось то, что он понял. Онория гораздо лучше справляется с трагической ситуацией, в которую они попали. Правда, она пережила нечто подобное в детстве, хотя тогда все кончилось хуже некуда. Девилу приходилось тяжелее: ведь он ни разу еще не испытывал настоящего страха. Даже на поле боя.

Он — Кинстер, а Кинстеров оберегает сама судьба. Но Девил был человеком здравомыслящим и понимал, что судьба вряд ли будет столь милостива и к женам Кинстеров. Поэтому в его душе и гнездился темный ужас, с которым он не умел еще справляться.

Девил медленно вздохнул, открыл глаза. Пальцы уже почти перестали дрожать. От нервного напряжения по телу пробегал холодок. Он взглянул на графинчик и скривился. Потом внимание Девила привлекли язычки пламени, весело плясавшие в камине. И тут дверцы его памяти распахнулись, и слова любви, только что услышанные от Онории, согрели ему душу. Он смотрел на огонь очень долго и, вздохнув, направился к двери, а язычки пламени все еще танцевали у него перед глазами.

* * *

Онория дрожала, лежа под одеялами в своей кровати. Она редко проводила здесь ночь. Борьба с самой собой закончилась тем, что она отправилась в свои апартаменты и, не раздеваясь, улеглась в постель. Она так и не поужинала, но это не имело никакого значения, потому что аппетит пропал бесследно. Ситуация была сложная, и все же, повторись сегодняшняя сцена вновь, она не отказалась бы ни от единого своего слова.

Она обязана была сказать все как есть, хотя знала, что Девилу это может не понравиться. Онория не представляла, как он отнесся к ее признанию в любви. Упрямец отвернулся, увидев по ее глазам, что оно искренне.

Нахмурившись, она уставилась в темноту и уже в сотый раз попыталась проанализировать реакцию мужа. На первый взгляд он опять вел себя как тиран: настаивал на своем, не сомневаясь, что жена послушается его, а потом, видя ее упорство, прибегал к методам устрашения. И все же… мысль о том, что она подвергалась опасности, выводила его из себя. Это очень похоже на…

Самые фантастические предположения вихрем крутились в ее голове и в конце концов усыпили.

Открыв глаза, она увидела огромных размеров тень, маячившую над ее кроватью.

— Глупая женщина! Что, черт побери, ты здесь делаешь?

Судя по тону, это был риторический вопрос. Онория героическим усилием подавила смех. Теперь в голосе Девила звучала обида. Бедняжка! Он уже не ведет себя как деспот, которому подвластно все на свете. Привыкнув к темноте, она увидела, что он стоит и скорбно качает головой.

Девил вдруг нагнулся, обнял Онорию и взял на руки. Она притворилась спящей.

— Чертова рубашка! — Он сказал это с таким отвращением, что у Онории свело челюсть. — Эта женщина слишком высокого о себе мнения!

Еще минута — и он осторожно уложил жену на свою кровать. Она решила пока не просыпаться, а для правдоподобия тихонько пробормотала что-то и свернулась калачиком.

Девил хмыкнул. Потом Онория услышала знакомый шорох его одежды, и воображение услужливо дорисовало то, что она не могла видеть.

Когда Девил — такой теплый и сильный — улегся рядом, Онория испытала несказанное облегчение. У нее даже засосало под ложечкой. Тяжело вздохнув, одной рукой он обнял ее за талию, другую положил на грудь — властно и нежно.

Пока Онория раздумывала, стоит ли ей просыпаться, дыхание мужа стало ровнее и тише. Она с улыбкой закрыла глаза.

На следующее утро Онория проснулась поздно. Девил давно ушел по делам. Его бодрость показалась ей неправдоподобной. Сама она чувствовала себя совершенно опустошенной после бурно проведенной ночи. Ее рассеянный взгляд упал на кремовый шелк, валявшийся на пестром ковре. Ночная рубашка…

Уже после полуночи они затеяли возню. Полусонная Онория не желала расставаться со своим теплым одеянием. Девил настоял на своем, но полностью компенсировал проявленную жестокость. Горячие волны до сих пор струились по ее телу. Улыбаясь, Онория поглубже зарылась в постель, наслаждаясь тем особым ощущением, которое дает удовлетворенное желание.

Она не знала, кто из них сделал первый шаг, да это и не имело значения. Они просто повернулись друг к другу и доказали, что, несмотря на все разногласия, остаются мужем и женой и их связь непоколебима, как скала.

Дверь слегка приоткрылась, и в комнату заглянула Кэсси,

— Доброе утро, мадам. — Горничная проворно подняла с пола рубашку. — Уже почти одиннадцать.

— Одиннадцать? — удивилась Онория.

— Уэбстер спрашивает, будете ли вы завтракать. Ужин-то вы вчера пропустили.

— Мы подкрепились позже, — сказала Онория, привстав.

…Через час после того, как ночная рубашка оказалась на полу, Девил вспомнил о еде. Она к тому времени задремала, а Девил, совершив набег на кухню, безжалостно разбудил ее и потребовал, чтобы жена отведала блюдо из цыпленка, ветчины и сыра под белым вином.