Крестоносец - Бен Кейн

Ричард переменил мнение, высказанное им накануне. Вода Соленой реки, на берегу которой мы остановились, почти не годилась для питья. Запасы продовольствия истощались. Здесь было не самое подходящее место для обсуждения условий мира, даже если бы мы желали заключить его, а об отступлении и речи не шло. Нам следует продолжить путь, заявил Ричард, и, стало быть, переговоры теряют смысл.

Я предложил отменить встречу с Сафадином, но Ричард c довольным видом покачал головой.

— На худой конец хотя бы развлечемся, — заявил он.

Для предприятия, заранее обреченного на провал, встреча утром пятого сентября началась слишком хорошо. Сперва последовал обмен любезностями между Ричардом и братом Саладина, происходивший через Онфруа де Торона и толмача при Сафадине. Вопреки языковой преграде и намерению Ричарда твердо стоять на своем, оба явно нравились друг другу. Ричард поднес Сафадину великолепный меч и обмолвился о готовности произвести одного из сыновей султана в рыцари, когда представится возможность. Сафадин отдарился кривым клинком, какие были в ходу у турок, с позолоченной рукоятью и в ножнах, усыпанных драгоценными камнями. Он намекнул, что не прочь был бы поехать вместе на соколиную охоту, как только погода станет прохладнее.

Покончив с обменом любезностями и подарками, Ричард приступил к делу.

— Я пришел искать мира, — сказал он, по виду — совершенно искренне.

Онфруа де Торон перевел, толмач Сафадина тоже. Сообщенный через переводчика ответ Сафадина был предельно вежливым:

— Если ты стремишься к миру и хочешь, чтобы я стал твоим посредником в переговорах с султаном, тебе следует изложить свои условия.

Ричард сразу взял быка за рога:

— Основа мирного договора должна быть такой: вы отдаете все наши земли и возвращаетесь в свою страну.

Толмач едва успел перевести эти слова, а Сафадин уже разразился громким презрительным смехом. Ответ его был коротким:

— Это все?

Онфруа перевел.

— Все, — сказал Ричард, как будто всего лишь просил обеспечить ему беспрепятственный отход к Акре.

Когда слова короля перевели, Сафадин пренебрежительно взмахнул рукой.

— Эти условия неприемлемы, — сообщил он через де Торона.

— Разве ты не должен посоветоваться с братом, прежде чем давать столь решительный ответ?

— Мне известно его мнение. Он никогда не согласится на такое.

Двое мужчин смотрели друг на друга, от взаимного расположения не осталось и следа.

— Ты уверен, что Салах ад-Дин… — Ричард старательно выговорил имя, — отклонит мое предложение?

Онфруа выслушал ответ Сафадина.

— Он в жизни не был ни в чем убежден тверже, сир, — сказал он.

— В таком случае нам почти не о чем говорить, — заявил Ричард.

Когда толмач перевел эти слова короля, в глазах Сафадина блеснуло ехидство.

— Я бы сказал, совсем не о чем, — последовал его ответ. — Лучше вам вернуться к своему войску, пока вы не отстали от него.

Ричард хмыкнул:

— Так ты знал, что мои солдаты снялись с лагеря уже несколько часов назад?

— Конечно. И это указывает на отсутствие у тебя искреннего стремления к миру.

— Могу сказать то же самое о твоем брате. Ручаюсь, в его планы входило лишь задержать нас до тех пор, пока к нему не подойдут долгожданные подкрепления.

Выслушав перевод, Сафадин отвесил короткий насмешливый поклон.

Губы Ричарда растянулись, обнажив зубы. Но это не была улыбка. В воздухе, и без того душном, сгустилось напряжение, которое не рассеялось до тех пор, пока мы не скрылись с глаз Сафадина.

— Нам предстоит битва, и скоро, — объявил Ричард с горящим от возбуждения взглядом.

Глава 25

К вечеру мы добрались до южных окраин Арсурского леса. Чтобы пройти сквозь него, нам потребовался целый день — адский переход, потребовавший отдачи всех сил от каждого. Тем утром пронесся слух — никто не знал, откуда он взялся, — что, когда мы углубимся в лес, сарацины подожгут сухие деревья. Неудивительно, что молва разлетелась по лагерю со скоростью того самого пожара, который должен был поглотить всех нас. Угроза казалась такой значительной, что даже Ричард смутился: когда он услышал о ней, на его лице проступило сомнение — такое мне доводилось наблюдать редко. Последовало короткое совещание с начальниками отрядов.

В итоге решили идти дальше. Как выразился Ричард, мы очутились между молотом и наковальней, и особого выбора у нас нет, надо продолжать. Слух может оказаться пустым. Положимся на Бога и двинемся к реке Роштай, или, как называл это место Абу, к Нахр Аль-Фалику — Расщепленной Скале.

Признаков врага почти не наблюдалось, поэтому все с облегчением выдохнули. После чуть ли не постоянных жалящих атак накануне это избавление, конечно, приписывалось божественному вмешательству. Я даже устал от клича «Sanctum Sepulchrum adjuva!», оглашавшего наши ряды с однообразным постоянством, но, когда мы выбрались из леса навстречу яркому солнцу, вознес благодарственную молитву. Иметь дело с колючками и густыми зарослями было проще, чем с тучами турецких стрел, и к тому же не так опасно для жизни.

Мы встали на берегу реки, довольные тем, что левый край лагеря защищает большое и непроходимое болото. Следующий день, шестое сентября, был посвящен отдыху. После полудня разведчики сообщили, что приближаются крупные силы врага. Сквозь густые тучи, застилавшие равнину за болотом, мы видели подходившие отряды конницы и колонны пехоты. Дальше они не двинулись и принялись разбивать стан. Новость о появлении врага быстро распространилась среди наших солдат, и к томящему зною добавилось гнетущее напряжение.

Вечером пришла весть, что противник взял в плен двух наших разведчиков из числа пуленов. Вняв просьбам Ги о вмешательстве — один из захваченных был его близким другом, — Ричард отправил в турецкий лагерь глашатая с предложением устроить размен пленными. Обратно он привез страшную новость. Когда тех двоих доставили к султану, он не стал даже допрашивать их. Обоих обезглавили на месте. Герольду показали тела, брошенные на съедение стервятникам.

Король созвал совет и начал с рассказа о судьбе двух несчастных. Как и ожидалось, все пришли в ярость. Ричард расчетливо выждал, когда шум уляжется, а потом заявил, что всем сердцем разделяет чувства собравшихся.

— Но не безрассудный гнев поможет нам разбить завтра проклятое племя, если дойдет до боя, мессиры, — продолжил он. — Нам следует быть предельно трезвыми и сосредоточенными. Уклонитесь от этого хоть чуть-чуть — и несчастья не миновать.

Ричард расхаживал среди нас, всем своим видом излучая могучую, грозную силу.

— В битву нужно вступать только при благоприятных обстоятельствах, — сказал он. — В противном случае мы просто идем в Арсур.

Объявшая лагерь тишина нарушалась гулом москитов, вечно жаждущих нашей крови. Был слышен призыв к молитве во вражеском лагере — настолько близко размещался он