Стальные боги - Замиль Ахтар

Ничто не пугало меня больше, и я хотела лишь избавиться от этого проклятия. – Ее теплые слезы увлажнили мою щеку. – Но от него не уйти… Поэтому я и согласилась выйти замуж за Рыжебородого. Я сделаю все необходимое для победы. – Она посмотрела мне в глаза, наши носы соприкоснулись. – Я буду сильной ради всех… и ради тебя.

Ее дыхание согревало мне лицо, и наши губы почти соприкоснулись.

– Так! – выкрикнул Кинн, спугнув меня. – Больше мои крохотные мышцы не выдержат, спускаемся!

Пока мы спускались, я чувствовал себя невесомым, и только объятия Сади удерживали меня на месте. Она тоже едва сдерживала тошноту. Лодка неслась к синей ряби воды со скоростью пушечного ядра. В ушах свистел ветер, и я надеялся, что больше никогда в жизни не оседлаю пушечное ядро.

Мы плюхнулись в море, и нас окатило водой. Если бы мы не промокли до нитки, не замерзли, если бы нас так не тошнило, думаю, это было бы романтично.

Сади напрягла руки, стуча зубами, а потом похлопала себя по левому уху, пока из правого не вытекла вода. Я сделал то же самое. В ушах раздался хлопок, и я наконец-то услышал обдувающий нас ветер. От быстрого падения у меня кружилась голова, не хотелось даже шевелиться.

Сади тоже едва сдерживала рвоту. Она села на дно лодки, наклонилась и уставилась за борт. Что было там, наверху? Мне пригрезилось или она и впрямь собиралась меня поцеловать? А имеет ли это значение?

Конечно нет. Все это был лишь полет фантазии – и в прямом, и в переносном смысле. Важно лишь добраться до берега. Куда подевался Кинн?

Цыпленок прыгнул на борт, с дурацкой ухмылкой на лице. И закудахтал. А потом помрачнел.

– О нет, я вижу что-то на воде, – сказал он. – Нам не следовало взлетать. И вообще сюда плыть. Помилуй нас Лат…

Я повернул голову на восток – в ту сторону, куда уставился Кинн. Поначалу разглядеть что-либо мешало садящееся солнце, но чем дольше я смотрел, тем яснее видел. Над водой плыла голова медузы размером с гору. Я смотрел сквозь нее, словно она была из стекла. Поворачивая голову влево и вправо, я так и не увидел, где заканчивается это существо. От головы отходили тысячи щупалец, погружаясь глубоко в воду, а между ними сверкали молнии. Существо перегораживало нам путь к берегу.

– Что там? – спросила Сади, не переставая дрожать.

– Ты ведь не видишь ее? – спросил я с удивительным бесстрашием.

Быть может, после того как я лицезрел рай, мой разум перестал бояться подобных чудес. Или до меня еще не вполне дошло, что происходит.

Сади посмотрела вдаль и покачала головой.

– Я вижу лишь землю, очень далеко. А что там еще?

Среди пор и наростов на голове твари открылся глаз – человеческий глаз с черной радужкой, размером больше галеона. Когда он посмотрел на нас, смертельный ужас пробрал меня до костей. Я не мог отвести от него взгляда и не мог вынести овладевшего мной страха.

Я закрыл глаза и увидел яйцо. На нем были тысячи ртов, и в каждом – тысячи острых зубов. Рты бормотали что-то неразборчивое, а потом из них выросли деревья. На каждой ветке каждого дерева сидел ангел. С каждой секундой ангелы росли, пока не сорвались с деревьев, взмыв в горящее белое небо. И ангелы состояли из… лиц… Человеческих лиц с глазами навыкате. И эти лица кричали, вибрируя языками в вопле. Море злобных человеческих лиц растворилось и стекло с ангелов, и тут…

– Что случилось, Кева? – спросила Сади, положив руки мне на плечо и выдернув из грез.

Однако гигантский глаз продолжал на меня пялиться.

Я посмотрел на свои дрожащие ладони. Обхватил себя руками, но все равно не подавил дрожь – меня трясло от одного этого взгляда. Сади обняла меня, но я не перестал дрожать.

– Да что происходит?! – воскликнула она.

Кинн завороженно смотрел в этот глаз.

– Ангел.

Он затрясся, и с него посыпались перья. Из-за его дрожи затряслась и лодка. Так сильно, что чуть не перевернулась. Руками, ногами и всем телом я спихнул Кинна в воду, чтобы лодка не опрокинулась.

– Что ты видишь? – прокричала Сади.

Глаз закрылся. Гигантская медуза исчезла. Я перестал дрожать, дыхание стало спокойнее. На меня навалилась усталость. Все тело плавилось, как пудинг. Уж лучше расплавиться, стечь в море и исчезнуть, чем видеть такие ужасы.

Кинн снова запрыгнул в лодку и начал махать крыльями, гоня ее к берегу.

От брызг мы промокли. Сади обняла меня. Так мы и сидели, пока мое сердцебиение не успокоилось.

24. Михей

Ашера стояла в лунном свете на площадке, где мы поджарили тысячи паладинов. Где сварили моего младшего брата в зеленом пламени. Она молилась, простирая руки, как латиане. Но она была не из них – они не поклонялись Хавве, или Спящей. Этого имени я не слышал ни в одной из известных религий, тем не менее эта женщина была предана ей. Не по вере, как все. Нет, она была подобна апостолам Лену и Бенту. Она верила из-за того, что увидела и пережила.

Я не чувствовал стыда, прерывая молитву неверной.

– О чем ты просишь?

Игнорируя меня, Ашера бормотала себе под нос. Звуки старого парамейского, странные и колеблющиеся. Каждое слово как будто перетекало в следующее.

– Почему твоя богиня говорит на языке латиан? – спросил я. – Церковь Крестеса тоже древняя и туманная. Разве богиня не понимает ее языка?

Я был недоволен тем, что меня игнорируют. Но ведь подлинно верующий ни за что не прервет молитву. И с некоторым пониманием я подавил гнев.

Я сел у разбитого фонтана, где вел переговоры с Зоси. Он был хорошим человеком, верным своей вере и флагу. Это все, чего я требовал от своих людей… И все же позволил себе так далеко зайти. В Ангельской песне были пророчества о тех, кто жаждал власти. Истории о древних царях, которых Архангел погубил за жадность и высокомерие. Может, и я на таком пути?

Ашера села рядом со мной.

– Спящая понимает все языки. Но не все языки способны передать то, что может старый парамейский. Она говорит со мной на еще более древнем наречии, которое невозможно выговорить. Так я молюсь за твою дочь.

– Ты считаешь, что я поверю в богиню, если она вернет Элли?

– Ты не сможешь отрицать ее существование, если она вернет Элли. Тогда отрицание станет преступлением. В день, когда Спящая явится в наш мир, все души,