Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Правда о штрафбатах. Как офицерский штрафбат дошел до Берлина - Александр Пыльцын

Правда о штрафбатах. Как офицерский штрафбат дошел до Берлина - Александр Пыльцын

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 ... 130
Перейти на страницу:

Еще через несколько дней стало известно, что полоса 1-го Белорусского фронта в ожидании решающего наступления на Берлин значительно сужается, и мы должны будем передислоцироваться значительно южнее.

Я занимался формированием роты и подготовкой ее к передислокации вдалеке от расположения штаба, когда до нас дошел слух, что к штабу батальона неожиданно подъехал командующий 2-м Белорусским фронтом маршал К.К. Рокоссовский. За ним уже утвердилась репутация маршала, который часто бывает непосредственно в войсках. Вот и здесь он вроде бы приехал на тот участок, который отходил от 1-го Белорусского к нему, да еще досужие фантазеры предполагали, что он просто знал, что здесь расположена та самая «банда Рокоссовского» (как окрестили нас немцы), и решил ее навестить. По крайней мере, так многим хотелось думать.

Но опять, как тогда, под Жлобином, казалось, мне не повезло. Я не успел понять ситуации и подойти, чтобы увидеть прославленного полководца, но, как выяснилось тут же, приехал всего-навсего какой-то генерал, ростом и внешним видом вроде бы похожий на маршала. Поэтому и прошла по «солдатскому телеграфу» такая дезинформация. Ну а что там происходило, мне уже было неинтересно, дела были поважнее.

Вскоре стало известно, что моей роте предстоит участвовать в форсировании Одера на одном из участков, севернее уже захваченного войсками 1-го Белорусского фронта Кюстринского плацдарма.

Вот туда, на юг, нас всех срочно и перебросили.

Ну а как шла подготовка к тому, что потом назвали Берлинской операцией, как прошло само форсирование Одера и что за всем этим последовало, я расскажу в следующей главе.

Глава 12

Впереди Одер и Берлин. С кем идем в «последний, решительный бой». «Старик» Путря, анекдотист Редкий. Форсирование Одера. Бой на плацдарме. Немецким «панцер-фаустом» по немецким танкам. Гибель бывшего летчика Смешного. Снова ранение

Сосредоточились мы после долгого и утомительного марша, километрах в шести от Одера, в аккуратной немецкой деревеньке, в основном застроенной каменными двухэтажными зданиями. Жителей в ней не осталось, успели все удрать за Одер, хотя разрушений в деревне не было видно. Побросали немцы все: и мебель, и застеленные перинами кровати (пышные перины – обязательный атрибут любого жилого немецкого дома), и разнообразную кухонную утварь.

Разместились, в общем, уютно. В одном доме (комнаты 3–4) поместились все офицеры роты. Одну из комнат на втором этаже заняли мы с Ритой, другие – мои взводные офицеры, старшина и ротный писарь.

Хозяйственники рядом с нашим домом быстро организовали офицерскую «столовую» по-батурински. К нам постоянно стали доноситься густые кухонные запахи, к которым Рита относилась весьма разборчиво. У нас уже не было сомнений, что все идет своим чередом. Состояние ее стало настолько общеизвестно, что в «столовой» ребята часто откладывали часть своих порций селедки для нее. Знали, что ее «тянет» на солененькое, на остренькое.

Наш батальонный доктор Степан Бузун зашел однажды к нам и напрямик заявил, что в связи с беременностью Риты он категорически исключает ее работу на передовой, и она впредь будет по мере сил своих только помогать ему в батальонном медпункте, и что это его решение он согласовал с комбатом.

Когда мы освоились в этой деревне, определились, где штаб, где жилье комбата, то заметили, что в его доме мелькает женщина. Это была довольно полная, небольшого роста, дебелая женщина с несколько припухлым, но не лишенным приятных черт лицом. Подумалось, не пригрел ли он чудом оставшуюся немку? Но оказалось, что это была жена Батурина. Не какая-нибудь «временная», а самая настоящая, законная, довоенная супруга. Как удалось комбату ее «вытребовать» из России, не знаю, но она не была ни солдаткой, ни тем более офицером.

Мы, офицеры, знали, что у многих командиров высокого ранга жены, не будучи военными, делили фронтовой быт и фронтовые опасности со своими мужьями. Уже потом, после войны, я узнал, что и жена генерала Горбатова была с мужем. Ну а условия, в которых находился наш комбат, когда батальон воевал только поротно и ему, комбату, нужно было фактически только заниматься подготовкой рот и передачей их воюющим войскам, тоже позволяли держать при себе свою половину. Да и мне стало как-то комфортнее: теперь уже не только мы с Ритой были предметом разговоров некоторых офицеров. Да и Батурин к нам стал относиться несколько мягче.

Между тем формирование и подготовка роты шли своим чередом. Мы все понимали, что форсирование последнего водного рубежа, прикрывающего гитлеровцам их столицу Берлин, да еще такого крупного, как Одер (а другой задачи мы не предполагали и были правы), станет «последним и решительным боем». Ведь едва ли после выполнения этой задачи нам достанет еще сил с боями дойти до Берлина. И может быть, потому я подробнее остановлюсь на характеристиках людей, с которыми мне предстояло идти в этот последний, для многих, наверное, смертельный бой.

Как я уже говорил, пулеметный взвод при моей роте снова формировал Георгий Сергеев, ему помогал другой взводный этой же пулеметной роты, старший лейтенант Сергей Сисенков. Я уже раньше много писал о командире пульвзвода Жоре Сергееве, о его характере. В бою, казалось, он находил самые опасные места и лез в них потому, что там его появления никто не ожидал. И в этой его нелогичности была высшая логика выживания на войне. Он был не бесшабашен в своей смелости – она держалась у него на трезвом расчете и уверенности, на тактической грамотности. Под стать ему были и его коллеги-пулеметчики, оба Сергея – Сисенков и Писеев. Вернее, они во всем старались подражать Георгию, не все им, правда, удавалось, но чаще всего их поступки были продиктованы именно этим. Командир пулеметной роты, майор Бабич Анатолий Григорьевич, по-моему, был рад, что у него появился такой опытный офицер.

И я рад был снова чувствовать надежное плечо Сергеева.

Взводным и на этот раз у меня был известный уже читателю Жора (Георгий Васильевич) Ражев, в последнее время ставший нервным, вспыльчивым и не сразу приходящим в нормальное состояние. Более заметным стало и его влечение к спиртному, что вызывало иногда определенные трения между нами. Причем это его увлечение и некоторые последствия его даже стоили внимания комбата. Надо сказать, что мы уже привыкли к манере нашего комбата Батурина, в отличие от его предшественника полковника Осипова, сыпать взысканиями направо и налево, то устными, то в приказах. И мы стали понимать, что эта манера батуринская вызвана тем, что этим он компенсировал отсутствие авторитета, которым обладал наш Батя, Аркадий Александрович. Тогда дисциплина офицеров и постоянного состава, и переменников держалась, пожалуй, в том числе и на нежелании огорчать своими неверными поступками уважаемого командира. При Батурине исчезло это сдерживающее начало, и дисциплина в батальоне стала заметно хромать. Ну, а некоторые случаи, выходящие за рамки нормального поведения, естественно, не могли оставаться безнаказанными. Так, приказом по 8-му ОШБ № 88 от 8 апреля 1945 года подполковник Батурин объявил Ражеву «за пьянство и дебош 8 суток домашнего ареста с удержанием 50 % денежного содержания за каждые сутки ареста». А дебош заключался в том, что Ражев попросту устроил скандал с неприличной руганью и спьяну не заметил, что свидетелем этой сцены был замполит майор Казаков.

1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 ... 130
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?