Пол и характер - Отто Вайнингер

Совершенно так же, как с физической нечувствительностью кполовому акту, обстоит дело и с отвращением к половой жизни вообще. Подобноеотвращение, или интенсивное отрицательное отношение ко всему сексуальному,действительно ощущается некоторыми женщинами, и вот тут как раз уместно было быподумать, что рушится наш взгляд, согласно которому сводничество являетсявсеобщей чертой, вполне тождественной женственности. Женщины, которые склонны кзаболеванию оттого, что им случилось застать двух людей при выполнении половогоакта, несомненно и всегда истерички. Здесь с особенной убедительностьюобнаруживается правильность теории, по которой сводничество является истиннойсущностью женщины, а сексуальность последней подчинена сводничеству, какотдельный, специальный случай его. Женщина может стать истеричкой не толькоблагодаря половому насилию, которое было совершенно над ней и от котором она внешнимобразом защищается, хотя внутренне и далека от его отрицания, но также и привзгляде на какую-нибудь пару, совершающую акт совокупления, правда, ей кажется,что она оценивает этот акт с отрицательной стороны, но прирожденное утверждениеего властно порывается сквозь все наносное и искусственное, сквозь строймыслей, привитых и втиснутых в нее внешней средой. При всяком половом общениидругих людей она чувствует и себя участницей полового акта.

То же самое можно о «сознании виновности» у истеричек, котороемы уже подвергли критическому разбору. Абсолютная мегера никогда не чувствуетсебя виновной. Женщина, одержимая истерией в легкой степени, испытываетсознание вины только в присутствии мужчин, что же касается женщины, сильнострадающей от истерии, то она сознает свою виновность в присутствии тогомужчины, который приобрел безраздельное господство над ее внутренним миром.Чтобы доказать наличность сознания виновности у женщин, не следует приводить ввиде примера самобичевания флагелланток и кающихся грешниц. С ними мы недалекоуйдем. Именно крайние формы, которые принимает здесь самонаказание, бросает наних некоторую тень подозрения. Самобичевание в большинстве случаев указываетлишь на то, что человек не поднялся над своим поступком, что он не берет его насебя путем достижения сознания виновности. Это скорее попытка навязать себеизвне раскаяние, которое внутренне ощущается человеком недостаточно интенсивно,и таким путем, сообщить ему ту силу, какой оно и в настоящее время еще лишено.

Но в чем заключается разница между сознанием виновностиистерички и мужским сознанием, направленным внутрь человека. И как возникаютсамоупреки у истерички – все это пункты весьма важные, требующие точногоразграничения. Когда женщина замечает на себе, что сна в каком-то случаенарушила основы нравственности, то она исправляет свою ошибку, сообразнопредписаниям кодекса, и старается по возможности точнее исполнить их. Онастремится поставить на место своего безнравственного желания то именно чувство,которое рекомендуется кодексом для данного случая. Ей не приходит в головумысль, что в ней кроется глубокое, внутреннее, постоянное влечение к пороку.Это ее не ужасает, она не стремится понять внутренние мотивы своего поступка стем, чтобы вполне выяснить его содержание и свою истинную роль в данном факте.Она шаг за шагом приспособляется к требованиям нравственности. Это непереворот, вытекающий из целого, из идеи а постепенное улучшение от одногопункта к другому, от случая к случаю. Нравственный характер создается в женщинеотдельными клочками, в мужчине, если он только добр, нравственный поступоквытекает из нравственного характера. В мужчине весь человек пересоздается однимобетом. Все, что может совершится, совершается только изнутри, переход к такомуобразу мыслей, который единственно в состоянии привести к святости, настоящей,но не искусственной. Вот почему нравственность женщины непродуктивна. Этодоказывает, что женщина сама безнравственность, ибо только этика созидательна,она одна – творец вечного в человеке. Потому истеричные женщины не могут бытьистинно гениальными. хотя бы внешним образом могло показаться значительно иначе(святая Тереза). Гениальность есть высшая доброта, высшая нравственность,которая всякую границу чувствует, как слабость и вину, как несовершенство итрусость.

В связи с этим стоит вечно повторяемая и переходящая из уств уста ошибка, что женщина обладает религиозным складом души. Женская мистика,поскольку она выходит за пределы простых суеверий, с одной стороны являетсямягко скрытой сексуальностью, как у многих спириток и теософок, отождествлениевозлюбленного с божеством было отмечено уже многими писателями, особенноМопассаном, в лучшем романе которого Христос принимает в глазах жены банкираВольтера черты «Милого друга», после него этой темы коснулся также ГерхартГауптман в «Вознесении Ганнеле», с другой стороны эта мистика есть не что иное,как религиозность мужчины, усвоенная совершенно бессознательно и пассивноженщиной. Этой религиозности женщина придерживается с тем большей последовательностью,чем сильнее она противоречит ее истинным потребностям. Возлюбленный иногдапревращается в Спасителя, или наоборот. Спаситель в возлюбленного (какизвестно, у многих монахинь). Все великие визионерки, о которых упоминаетистория (см. часть I), были истеричками. Самую значительную среди них, святуюТерезу, не без основания называли «ангелом хранителем истеричек». Но если бырелигиозность женщин была бы настоящей, истинной религиозностью, вытекающей изглубоких основ внутреннего существа, то женщины должны были бы что-нибудьсоздать в сфере религиозной мысли, но на самом деле они не проявили никакоготворчества в этом направлении. Меня, вероятно, поймут, если я выражу разницумежду мужским и женским credo в следующих словах: религиозность мужчины есть высшаявера в себя самого, религиозность женщины есть высшая вера в других.

Остается еще одно только самонаблюдение, которое, какпривыкли думать, развито в необычной степени у истеричек. Но то, что этосамонаблюдение женщины есть не более и не менее, как наблюдение над женщиной состороны мужчины, проникшего в самые глубокие основы ее сущности, ясно видно изтого способа, каким Фогт добился самонаблюдения загипнотизированных, продолжаяв широких размерах опыты предпринятые Фрейдом. Посторонняя мужская воля, путемвлияния на загипнотизированную женщину, создает в ней самонаблюдателя, приводяее в состояние «систематически суженного бодрствования». Но и вне внушения вобычной жизни истерички в ней наблюдается только тот мужчина, который насквозьпропитал ее существо. И поэтому то знание людей, которым обладают женщины,является результатом того, что они насквозь пропитались правильно понятым имимужчиной. В пароксизме истерии исчезает это искусственное самонаблюдение поднапором прорывающейся наружу истинной природы.

Совершенно также обстоит дело и с ясновидением истерическихмедиумов, которое несомненно имеет место в действительности, но у которого также мало общего с «оккультическим» спиритизмом, как и с гипнотическимиявлениями. Как пациентки Фогта под влиянием энергичной воли внушителя отличнопроизводили над собою самонаблюдение, так и ясновидящая под давлением грозномголоса мужчины, который может заставить ее все сделать, приобретает способностьк телепатическим действиям, например, она покорно читает с завязанными глазамипо книге, которую держат на далеком растоянии от нее, в чем я самымположительным образом убедился в бытность мою в Мюнхене. Дело в том, что вженщине воля к добру и истине не встречает того сопротивления в лице сильных,неискоренимых страстей, какое бывает у мужчин. Мужская воля скорее способнавластвовать над женщиной, чем над мужчиной: он может в женщине осуществитьнечто такое, чему в его собственном духовном мире противится целая масса вещей.