Параджанов - Левон Григорян

Все описанное выше не абстрактные примеры, это разные эпизоды из фильма Параджанова, и восторг, который они вызывают у восточного зрителя, подтверждает, насколько точно он подобрал к нему ключи.

Если в своей первой сказке «Андриеш» Параджанов выстроил бутафорские замки и скалы, то в последней сказке «Ашик-Кериб» все натуральное — дворцы, крепости, халаты, мечи, ювелирные украшения. Но зато все происходит в бутафорском, придуманном мире. Это сказка, тамаша! Как заказывали — очень яркое и чрезмерное…

Если в «Цвете граната», где тоже идет рассказ о любви, найдено замечательное решение: у влюбленных одинаковые лица, это решение словно кричит: «Мы одна страсть, мы одна плоть, мы неотделимы друг от друга!» — то в «Ашик-Керибе» Параджанов находит другое удивительное решение.

Возлюбленная поэта Магуль предстает, как и положено истинной восточной невесте, без каких-либо признаков эротизма. Более того, фактически это живая, с хорошо раскрашенным лицом кукла. В основном она сидит или театрально всплескивает руками в минуты радости или горя. Та, из-за которой разыгралась вся драма, та, из-за которой несчастный поэт отправился в свое тысячедневное путешествие, фактически марионетка.

Только знающие Восток могут оценить, насколько точно и интересно это решение, сочетающее в себе и театральность, давно ставшую бытом, и точный психологизм, ибо ценность женщины здесь определяется тем, насколько она хороша и послушна.

Если у Феллини в «Казанове» поиски героем своего любовного идеала заканчиваются тем, что он находит куклу… и впервые восхищенно смотрит на нее как на лучшую из женщин, то Параджанов с этого начинает, в первых же кадрах показав, что его герой, сильный, крепкий, типично восточный мачо, нежно влюблен в раскрашенную куклу и готов ради нее на любые подвиги. Замечательно еще и то, что Параджанов рядом с этим почти нереальным женским персонажем выводит вполне реальную женщину. Это сестра поэта, которой в сказке Лермонтова отведена незначительная роль, а у Параджанова — весьма активная.

Вот где тонкая талия, высокая грудь, сияющие глаза, одним словом, все то, что с таким пылом воспевают восточные поэты. Сестра (В. Двалишвили) всегда рядом с возлюбленной поэта, и контраст их женских достоинств очевиден. Более того, именно она в счастливом финале провожает брата в райский сад любви, где воркуют белые голуби и даже гранаты — белые.

Где сама Магари, почему не она с возлюбленным в раю? Вероятно, осталась за домом следить…

Почему в фильме Параджанова всего три реальных персонажа — ашуг, его мать и сестра? Все остальные — из театра кукол. Можно подумать, что Параджанов экранизировал не Лермонтова, а скорее Льюиса Кэрролла, его путешествие Алисы в обманную, выдуманную страну. Вот мы и нашли нужные слова…

Если вспомнить, что знаменитый фильм «Дилижанс» Джона Форда на самом деле назывался «Путешествие будет опасным», то и «Ашик-Керибу» Параджанова можно было бы дать более точное название — «Путешествие будет обманным», потому что весь смысл фильма именно в этом. Поэт отправляется не только в опасное, но и обманное путешествие! Не осознав этого, придется смотреть фильм, постоянно задаваясь вопросом: «Зачем это?» Зачем свита грозного Надир-хана стреляет из пластмассовых игрушечных автоматов? Зачем в его дворце то отклеивают, то приклеивают бороды, короче, все обманывают друг друга на каждом шагу? Зачем в следующей новелле — царстве воинственного султана, куда попадает поэт, вся свита на кладбище ненатурально машет руками и ногами, изображая тренировку по карате? Зачем все персонажи так гримасничают и вращают выпученными глазами? Что всё не живое, неестественное, очевидно. Но зачем?

Параджанов начал снимать свою сказку в самое «сказочное» время перестройки, когда писатели, художники, режиссеры шли в депутаты и политические деятели. Когда всем думалось: «Еще немного, еще чуть-чуть»… И мы все окажемся в стране чудес…

Казалось, Параджанову, «узнику совести», ликовать бы и прыгать от радости выше всех. А он не ликовал… Более того, в отличие от многих был настроен пессимистически. А ведь ничто не предвещало беды… А он, иронизируя над любимцем всего мира, Горбачевым, едко бросал: «Какой актер… Надо срочно снимать „Гамлета“. Вот кто прочтет „Быть иль не быть“. И декорации есть готовые — Кремль! Чем не Эльсинор». Тогда это казалось ёрничанием. Оказалось пророчеством…

Тревоги его очень скоро стали реальностью, и съемки фильма могли быть сорваны. Во всяком случае, на студии «Грузия-фильм» состоялось серьезное совещание в связи с новой политической реальностью — по Сумгаиту прокатилась кровавая резня армян. А фильм, напомним, снимался в Азербайджане…

Именно в это время, отложив до лучших времен «Демона», он начинает снимать свою сказку и решается развернуть в фильме театр абсурда.

Странности этого путешествия начинаются сразу. От логики лучше отказаться напрочь. К пешему ашугу рвется в друзья конный попутчик. Это Хуршуд-бек, его соперник, он тоже мечтает о куколке Магуль.

— Какая у нас может быть дружба, — отвечает ашуг, — ты же Хуршуд-бек. Я сразу узнал тебя.

— Нет, что ты, я не Хуршуд-бек, — уверяет тот. — Может, похож. Но я не я.

Дальше — больше… Путники подходят к маленькой речушке с большим каменным мостом. Но ашуг решает перейти ее вброд. Решение оказывается роковым. Доверив сопернику одежду и свой саз (музыкальный инструмент), он оказывается элементарно обманут.

— Ум у дурака короткий, а дорога длинная! — радостно кричит Хуршуд-бек, забирая его одежду.

Стоя уже на другом берегу, ашуг видит, как соперник мчится через мост на его сторону реки. Оказывается, он возвращается обратно в дом ашуга, чтобы сообщить матери и сестре жуткую весть: ашуг утонул! Возлюбленная Магуль может уже не ждать его тысячу дней и ночей.

Почему при этом они оказались на одном берегу, можно только гадать.

Под горестное рыдание струн вода уносит саз ашуга. Мало того, что он теперь гол, так еще и без инструмента остался…

Искать во всем этом логику так же напрасно, как спрашивать у Алисы, на каком языке говорит кролик, за которым она побежала.

В пути к ашугу навязываются еще два попутчика. Непонятные существа, не то демоны, не то люди. Возвещая о своем появлении, они трубят в раковины. То сидят на осле, то торопливо бегут вприпрыжку. В общем, появляются снова и снова. Оказывается, это Алид и Валид.

— Мы твои добрые гении, — объявляют они, — охраняем странствующих поэтов.

Впрочем, зритель может скоро убедиться, что помощи от этих бестолочей никакой, а вот о грядущих испытаниях они объявляют ашугу постоянно и явно с удовольствием.

— Торопись, ашуг, — требуют они. — Тебя уже ждут на свадьбе слепых. Жених уже целует невесту.

Послушавшись своих «хранителей», ашуг спешит на свадьбу слепых, где его никто не ждет и, конечно, не видит. Жених и невеста продолжают миловаться, зато гости озабоченно ищут, откуда раздается столь неожиданное пение. Нравится оно им или нет, определить трудно.