Блуждающий Трактир - pirateaba

— Я селфид. Кровотечение и органы меня не пугают.

Ох. Разумеется. Трисс оставил их вдвоём, пока Женева пыталась дать Окаше краткий курс по тысячам вещей, которые она должна знать, чтобы быть способным ассистентом. Окаша внимательно слушала, кивая. У неё был терпеливый характер, и, что ещё лучше, она понимала, когда Женева говорила об артериях, венах и кровотоке.

— Я знаю об этих вещах. Я их видела и чувствовала, как они движутся.

— Правда?

Селфид кивнула. Она вздохнула – если она не говорила, то дышала очень редко, что вызывало тревогу. Она также моргала гораздо реже, чем обычные люди. Она была существом, живущим в мёртвом теле, но Женеву это вполне устраивало. По крайней мере, в этом трупе была жизнь.

— А ещё я жила в телах дуллаханов и ящеролюдов. Я могу показать тебе, как они живут и дышат.

Женева внезапно осознала, что стоит перед единственным разумным, который, возможно, знает о человеческом теле больше, чем она. От облегчения у неё чуть не закружилась голова, но тут девушка услышала крики. Солдаты уже шли в бой.

Её лицо и рёбра болели в тех местах, куда её пинали. Она всё ещё была истощена, и мысли о мёртвых и обвинения солдата всё ещё преследовали её. Но на этот раз она была не одна.

***

— Надави! Я наложу швы! — крикнула Женева Окаше, перекрикивая мужчину.

Селфид кивнула и вцепилась в руку мужчины. Она была сильной – намного сильнее нормы, – и, пока другие солдаты удерживали пациента, она железной хваткой минимизировала потерю крови.

Мужчина корчился и кричал, но, когда Женева перерезала нить, он был жив и даже достаточно здоров, чтобы вернуться в лагерь. Однако это не помешало ему попытаться замахнуться на Женеву.

Окаша блокировала удар и отправила мужчину назад, ударив его ребром ладони по горлу, отчего тот поперхнулся. Женева проверила, но горло мужчины было цело. Солдаты грубо оттащили её бывшего пациента, пока девушка глядела на Окашу.

— Не вреди пациентам.

— Почему нет? Он напал на тебя.

— В таком случае постарайся не причинять ему вреда. Я врач. Я дала клятву не причинять ненужного вреда и не убивать.

— Но ты на поле боя.

— Да.

Женева спрятала лицо в ладонях. Прежде чем она осознала, что делает, её лицо оказалось измазано кровью. Она подняла голову.

Сегодня лучше не стало. Несмотря на помощь Окаши, она не могла спасти тяжело раненных. Она была неспособна на это. Она не могла устроить переливание крови и не была достаточно быстрой, чтобы закончить операцию до того, как пациенты истекут кровью.

Но она спасёт их. Каждый раз, когда поступал новый тяжело раненный, Женева чувствовала, что сходит с ума. Она спасёт их. Спасёт. Она больше не шла со смертью. Она с ней боролась.

Но она всё ещё проигрывала.

— Я не могу этого сделать.

Это были те же слова, что и вчера. Но Женева, которая их произнесла, была другой. Она больше не была отчаявшейся и уставшей; теперь, когда рядом была Окаша, она вспоминала. Теперь всё стало так ясно. Она была дурой, пытаясь приспособить современные методы к варварским инструментам. Ей нужно было вернуться в другое время. Подумать. Она знала несколько рассказов о врачах времён Второй мировой войны. Что она может…

Солдаты, заносившие следующего стонущего пациента, удивились, когда Женева выскочила из шатра с Окашей за спиной. Лицо [Врача] было мрачным, но решительным. Она покачала головой на солдат.

— Положите его. Сначала я проведу сортировку.

Ей следовало сделать это в самом начале. Но она приступила к первому пациенту, даже не подумав. Она была дурой.

Однако теперь…

— Принесите мне уголь и ткань, — рявкнула она на солдата, начав обходить ряды раненых.

Их было даже больше, чем вчера. Они поднимали взгляды, когда она проходила мимо, но Женева не встречалась с их глазами. Если бы она это сделала, её сердце бы не выдержало. Вместо этого она смотрела на их раны.

— Белые повязки – для приоритетных пациентов. Используйте уголь и добавьте пометку, если они менее приоритетны.

Так она сказала Окаше, когда начала сортировать солдат. Она определила приоритетные раны, которые она могла вылечить и которые требовали срочного вмешательства. Перерезанные артерии, обильные кровотечения…

Но тех, чьи раны она не могла вылечить, она не трогала. А тем, у кого были поверхностные порезы, она добавляла чёрную линию на ткань, которую привязывала к их рукам или ногам. Сначала солдаты не понимали. Они смотрели на неё с подозрением, но начали понимать, когда она начала принимать пациентов, которых отмечала как приоритетных.

— Они начинают пытаться поменять свои повязки, те, кто в сознании, — невзначай отметила Окаша, протягивая Женеве один из заточенных кинжалов.

Женева заворчала, и Окаша ловко поймала пот, прежде чем он успел залить девушке глаза. Селфид была компетентной и ловкой, несмотря на то, что у неё была только одна рабочая рука, но она явно не испытывала симпатии к человеку, который стонал на столе, пока Женева пыталась вырезать кусок металла из его бедра.

— Они пытаются стереть чёрные метки. Но мы будем проверять, не мочили ли они повязки и не пытались ли они их стереть.

— Шов.

Игла оказалась в её руке уже через секунду после того, как Женева это сказала. [Врач] начала быстро накладывать швы. Она всё ещё слышала крики, и, что ещё хуже, теперь она слышала, как люди кричали в гневе.

Они пришли за ней, когда у неё был пятиминутный перерыв. На нём настояла Окаша, и Женева глотала воду и лихорадочно вгрызалась в хлеб.

— Ты! — крикнула на Женеву женщина-ящер, злобно надвигаясь на неё.

Солдаты, которых Трисс приставил к Женеве, двинулись заслонить её, но женщина-ящер была не одна. С ней была Клара. У неё было мрачное выражение лица.

— Клара? Что случилось?

Женева посмотрела на женщину. Клара указала пальцем.

— Почему ты не лечишь Лима?!

Женева даже не видела мальчика. Но он лежал на земле рядом с её шатром, хватая ртом воздух с белым лицом. У него был длинный порез на руке от меча; длинный, но неглубокий. Женева оглянулась на Клару и покачала головой.

— Я не могу. Он не в опасности. Я должна лечить…

Клара схватилась за Женеву. Окаша заслонила её, но женщина уже кричала на [Врача]. Девушка почувствовала, как ей на лицо полетела слюна.

— Как ты