Суженая мрака - Ольга Гусейнова

— Пойдем купаться?

— В озере? — не проявил большого рвения Келео.

— Да, раз вода теплая, значит само небо велело, — настаивала я.

Сбросив жилетку и платье под загорающимся взглядом мужа, взяла его за руку, потащила за собой.

— Вообще-то я не очень люблю открытую воду и…

На берегу я сменила ипостась — Золотко гораздо больше любит плавать, чем я. Окунувшись и вынырнув из воды, я заревела от удовольствия, насколько теплой она оказалась. Обернувшись, с удивлением обнаружила, как тоже сменивший ипостась черный дракон ходит по берегу с самой кривой и недовольной мордой, какую только можно представить. И явно «на измене», ведь пара ныряет, надо ее охранять «от всяких тут», но тогда намокнешь. Попытка зайти в воду, очередная кривая «мина» на драконьей морде — а затем в разные стороны летят брызги воды, дальше огромный и смертельно опасный для любого живого существа на Игае драконище, забавно и брезгливо отряхивает то одну, то другую лапищу и длинный хвост.

— Догоняй! — азартно взвизгнула я, подгоняя его нырнуть.

Проплыв под водой несколько гребков и вынырнув, я выяснила, что дракона на берегу нет, а оглянувшись, едва не ушла под воду. Мой благоверный черной мазутной глазастой кляксой парит над водой. Меня, значит, таким образом оберегает! Надо же как выкрутился, параноик. Наверное, Золотко выглядела очень удивленной, потому что Келео-кляксу перекосила такая зловещая, ехидная ухмылка. Недолго думая, я окатила ее водой. Возмущенный рев — и «клякса» собралась в единую форму, но подальше от меня, разошедшейся половинки. Дальше мы с Золотком весело ревели и гонялись за ней, пытаясь достать фонтанчиком воды.

Утомившись, я вылезла на берег, сменила ипостась и забралась на ближайшее дерево. Потом, как когда-то в юности, уселась и, свесив ноги с ветки, беззаботно болтала ими, любуясь окружающим пейзажем и наслаждаясь хорошим днем. Причем, нисколько не беспокоясь, что на мне откровенное розовое неглиже, ведь рядом Келео, он точно никому не даст увидеть жену в откровенном наряде. А вот пособлазнять его мне почему-то постоянно хочется.

Келео тоже сменил ипостась и, чуть расставив ноги и сложив руки на груди, с улыбкой смотрел на меня, стоя под деревом. Смотрел со странным чувством. Я попыталась разгадать с каким, но в этот момент он выдохнул:

— Знаешь, когда я бывал здесь, ни разу не думал, что когда-нибудь приведу сюда любимую, покажу ей наш дом, это озеро и буду плавать с ней…

— Плавать? Это я плавала, а ты… — чуть не ляпнула «дурью маялся», но иронично хихикнула, — парил. — А потом, осознав всю фразу и особенно про «любимую», просипела: — Любимую?..

Я резко качнула ногами и, кувыркнувшись, с визгом полетела вниз, рефлекторно меняя ипостась на драконью. И словно дежавю, краем глаза заметила, как Келео стремительно выставил руки, чтобы поймать… драконью тушу. В отличие от маленького зверя, рухнувшего на Лиира, на Келео падал взрослый дракон! Я зажмурилась… Бум! Хрясь! Вместо удара и хрипа задавленного и переломанного мужа под собой, я оказалась в огромных черных драконьих лапах. Да жалобно скрипело дерево, которое мой темный зверь чуть не выломал своей внушительной тушей.

Сидя на задних лапах, передними держал мою золотистую чешуйчатую драконицу черный дракон. Взволнованный, дымящий, невольно скалящийся от беспокойства зверюга, придирчиво рассматривающий меня на предмет повреждений. А я, вспоминая тот давний несчастный случай с Лииром, сильно пострадавшим по нашей глупости и оставшимся в живых благодаря Древнему, остро осознала, что сейчас со мной не юный парнишка на пороге первого совершеннолетия, а умудренный опытом солидный дракон. Настоящий и сильный мужчина.

Успокоившись, он смачно и со вкусом лизнул меня по чешуйчатой морде. И вдруг сорвавшись с места в полет, рыкнул:

— Хочу тебе кое-что показать, мое Золотко, обещал ведь, а все тяну.

Сложив крылья, чтобы не мешали нести меня в небеса, я радостно болтала лапкой в воздухе в крепких лапищах своей половинки и смотрела вниз. Мой дракон петлял между скалами, потом буквально нырнул в скрытую от посторонних и неведающих пещеру, с трудом протиснулся вместе со мной в боковой лаз и оказался в свободном пространстве. Поставил меня перед собой, щелкнул чем-то — и вокруг загорелись магические фонарики. Затем под моим взволнованным «Ох!» одна стена словно растворилась в тьме и открыла вход в очередной зал, а та-ам…

— Камешки-и-и!!! — восторженно заревела моя жадная до блестяшек золотая половинка, устремляясь к сокровищам.

— Все для тебя, родная, — довольно проурчал черный дракон, неспешно, как положено хозяину, следуя за гостьей-непоседой.

О Небо! Сколько здесь всего! Маленькие сундучки, большие кованые сундуки, ящики, кувшины и кувшинчики с монетами, ларчики и ларцы с нитками жемчуга и золотыми цепями, целые корзины необработанных драгоценных камней. Еще части золотых статуй, каких-то идолов, наверняка принадлежащие дремучим аборигенам, судя по простоте форм, и даже остатки скульптур-рельефов с изображениями обнаженных тел. Вон даже… попа чья-то из золота с прилипшей к ней ладонью. А вот статуя, обросшая кораллами… Надо же, даже из моря выловили. Сколько же необычного собрано в этом укромном местечке — глаза разбегаются!

— Это все твое? — счастливо проревела обалдевшая от количества блестяшек юная дракошка.

Но ее половинка, щедро обведя лапой сокровищницу, поправил:

— Теперь это все твое, Золотко, для тебя собирал по Игае.

— Мое, мое, мое-е-е!.. — утробно урчала ошалевшая чешуйчатая жадина, зарываясь лапами в самый большой сундук с золотыми монетами, самородками и слитками и кося глазом на стоящий рядом ларец с готовыми украшениями.

Так и хотелось ей сказать, что этак глаза сломает или шею свернет. Золотко абсолютно не волновало, где и как достал сокровища черный дракон, главное — ей все отдал. Оттого у нее эйфория и началась. Ладно, лишь бы крыша не поехала, чтобы не пришлось на место ставить и корить за жадность и стяжательство. Тем более, сейчас, зная все особенности драконьей расы, я отчетливо осознала глубину чувств Келео ко мне, его готовность отдать мне все, что дорого и ценимо. Все!

Осознала в полной мере настолько, что драконица вместе с камешками отошла на второй план. Я обернулась на своего дракона. Великолепный зверь с мощным, словно веками отполированным черным телом, поблескивающим в свете магического освещения, улегся у входа, положив на лапу огромную шипастую морду, и лениво скреб каменный пол когтями-кинжалами, поглядывая на меня. Сейчас он полностью в «физической» форме, вон и кончик хвоста чуть подрагивает. Хорош!

Раньше я всегда условно разделяла свою драконью сущность и человеческую, родичей воспринимала как двухсущностных. Думала почему-то, что любовь возникает именно между человеческими половинками, а чувства зверей представляла немного абстрактно, как придаток. Но сейчас, в эту минуту, глядя не на человеческое лицо, а на хищную клыкастую морду, осознала еще одну истину: невозможно разделить две половинки одной души; и дракон, и человек едины, каждый добавляет свои «нюансы» в общий характер, в общую душу, разум и сердце. Значит и любить можно только целое, а не половинку.