Иоанн III Великий. Ч.1 и Ч.2 - Людмила Ивановна Гордеева

— Да, на духовный подвиг нельзя сил и времени жалеть, можно и опоздать, — многозначительно молвил владыка.

Присутствующие в знак согласия закивали.

Так в интересных беседах, в общении, прошли несколько приятных для Иоанна дней. Он съездил на охоту, переговорил с князьями о покупке у них половины Ростова Великого. Те, конечно, были растеряны, но отказать государю боялись. Сошлись на том, что братья подумают какое-то время. Иоанн не торопил.

Переговорил и с матушкой, с Марией Ярославной, о деле, которое давно уж не давало ей покоя.

Более десяти лет томился в заточении её единственный родной брат князь Василий Ярославич, внук знаменитого героя Донской битвы Владимира Андреевича Старицкого, прозванного народом за свои подвиги Храбрым. В своё время, когда муж Марии Ярославны, покойный великий князь Василий Тёмный был согнан с престола Шемякой и томился в ссылке, Василий Ярославич активно сражался на его стороне, помог родственнику вернуть московский престол. Казалось бы, великий князь должен был до конца жизни благодарить шурина, помнить добро. Но он спустя несколько лет после своего восстановления на великом княжении арестовывает его вместе с тремя сыновьями и отправляет в заточение в Углич. Марии Ярославне объяснили это изменой Василия Ярославича, женатого вторым браком на литовке, желанием его перейти под власть Литвы либо занять московский великокняжеский престол, отстранив её слепого мужа Василия Тёмного и его наследника Ивана.

Мария Ярославна не верила в это. Да, её брат действительно имел основания для претензий на великое княжение, ибо такое право имел его дед, князь Владимир Андреевич Храбрый, брат Дмитрия Донского. По русским обычаям он мог бы занять московский престол после смерти великого князя Дмитрия, но он же первым среди русских князей отказался от своего права в пользу племянника. Правда, не без нажима бояр и обстоятельств. Его единственный потомок, шурин великокняжеский Василий Ярославич, имел законные основания отвергнуть тот договор и предъявить собственные претензии на русский трон. К тому времени его отец, дядя и три брата умерли от мора, оставив ему все свои земли. Это была вторая причина, по которой великий князь опасался шурина. Ибо Василий Ярославич стал богатейшим удельным князем, владельцем многих городов: Боровска, Серпухова, Калуги, Козельска, Малоярославца, Перемышля, Хатуни, Лужи, Радонежа, Городца на Волге, Алексина на Оке и ещё многих сел, кроме того, он же получал доходы с трети Москвы.

Словом, в 1456 году единственного оставшегося в живых родного брата Марии Ярославны Василия вместе с тремя младшими детьми обвинили в измене, «поймали» и заточили в Угличе. Его вторая жена с пасынком Иваном бежала на её родину в Литву. Ибо не без основания опасалась, что и старшего сына Василия Ярославича ждёт та же участь: Василий Тёмный не оставил бы на свободе наследника заточенного князя, ибо тогда он не мог бы присоединить к своим землям их громадные владения, что, без сомнения, явилось главной целью опалы. Теперь же, когда отец сидел в железах, а наследник находился в бегах, Василий Тёмный без церемоний забрал все земли шурина.

Спустя шесть лет, бояре и товарищи брата совершили попытку освободить его из Углича, но были схвачены и подвергнуты таким пыткам и казням, каких Русь прежде и не знала. Их били кнутом, секли руки, резали носы, ослепляли, иным отсекли головы. Многих изувеченных товарищей и слуг опального князя сослали в дальние монастыри.

В то время Василий Тёмный уже был тяжело болен и государственными делами почти не занимался. Решения принимал его наследник и соправитель двадцатидвухлетний сын Иоанн. Конечно, по совету ближних бояр, которые доказывали ему бесспорную вину его дяди Василия Ярославича и его слуг, пугали молодого наследника, что дядя, освободившись, сможет отнять у него великое княжение.

Тогда Мария Ярославна не в первый раз пыталась вступиться за брата, но ничего не могла поделать. В тот же год муж её умер в тяжёлых муках, и она порой думала, не в наказание ли за большую вину его перед шурином? Но на освобождении брата настаивать больше не пыталась, ибо хорошо помнила междоусобные войны своего супруга, боялась их повторения и у детей.

Теперь же, когда на пороге стояли старость и суд Божий, Мария Ярославна захотела повидаться с братом и оставшимся в живых лишь одним его сыном и, по возможности, облегчить их участь. Об этом она и желала поговорить с Иоанном.

Услышав материнскую просьбу, он помрачнел, нахмурил свой высокий лоб.

— Матушка, я и так сделал для них, что мог, я отправил их в Вологду, приказал содержать с почётом, хорошо кормить, — протянул он наконец будто через силу. — Ты знаешь, я ни в чём не могу отказать тебе. Ты можешь поехать к брату и повидать его, но освободить их я не могу.

Иоанн ещё помолчал, поглядел, как мать теребить свои небольшие суховатые руки, что говорило о её волнении и недовольстве.

— Ты сама подумай, матушка, что значит освободить Василия Ярославича? Это значит признать, что когда-то мой отец и я были не правы, заточив его, что сделали это несправедливо. И так о том слухи до сих пор ходят! Хотя я сам, понимаешь, сам видел письма Василия, направленные к Казимиру с благодарностями и любезностями...

— Но ведь именно Казимир Литовский принял брата, когда он бежал от Шемяки, чтобы собрать войска, чтобы выступить на стороне твоего отца, вернуть ему великое княжение. Казимир дал ему города на кормление, принимал русских князей. Отчего же брат должен быть ему врагом неблагодарным?

— Были и другие доказательства вины Василия Ярославича. Свидетели слышали, что он хвалился своими правами на великое княжение, говорил, что может постоять за них!

— Господи, мало ли чем вы можете похвалиться, приняв лишку креплёного мёда на свою душу грешную!

— Так ведь не зря говорят люди: что у трезвого на уме, у пьяного на языке, стало быть, думал об измене! Да и не в том теперь — виноват дядя или не виноват — главная причина, по которой я не могу освободить его. Теперь он для меня не опасен, сил отстоять свои права у меня предостаточно. Но освободить его — значит вернуть ему его владения, а они либо братьям моим принадлежат, либо мне самому, много городов пограничных с татарами, я туда горы серебра вложил, чтобы укрепить их, чтобы сделать опорой в случае опасности. И что теперь? Как их возвратить