Грешные обещания - Кэт Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сжав кулаки, Хэмптон шагнул к своей любовнице:
— Я думал, что научил тебя послушанию, научил безропотно мне подчиняться, оказывается, нет!
Влепив Чартрис увесистую пощечину, он швырнул девицу на кровать.
Ее красное от злости лицо внезапно побледнело.
— Не трогай меня! — взвизгнула она. — Оставь меня в покое!
— Здесь не ты распоряжаешься, а я!
Схватив Чартрис за ворот рубашки, Оливер рванул ее на себя и ударил — раз, другой, третий. Из рассеченной губы девушки потекла кровь. Удовлетворенно хмыкнув, Оливер снова швырнул Чартрис на кровать.
— Ладно, ты выиграл, — прошептала она. — Не бей меня больше. Оставь деньги и уходи.
Но было уже слишком поздно. Злость, обуявшая Хэмптона, вновь пробудила в нем желание, и он решил напоследок еще раз овладеть своей любовницей. Заломив ей руки, он рывком перевернул ее.
— Я думал, ты умнее, моя милая!
Чартрис взвизгнула, попыталась что-то сказать, но Оливер еще сильнее стиснул ее руки, и она, морщась от боли, замолчала. Раздвинув ей ноги коленом и не тратя времени на ласки, Оливер грубо вошел в нее. Чартрис взвизгнула от боли, отчего Оливер распалился еще сильнее.
— Ах ты, дурочка, — насмешливо проговорил он, вонзаясь в нее еще и еще раз. — В следующий раз будешь знать, как со мной пререкаться!
Наконец он закончил свое дело, отдышался, встал, застегнул брюки и направился к двери, не обращая внимания на свою рыдающую любовницу.
— Завтра чтобы ноги твоей здесь не было, — бросил он на прощание.
Глянув через плечо на распростертую на кровати несчастную обманутую девицу, он поднял с пола кошелек, сунул его в карман жилета и вышел за дверь.
Элизабет рано отправилась спать. Сегодня вечером должна вернуться тетя Софи, а она была совсем не готова с ней встретиться, поскольку понятия не имела, что ей сказать.
Долго ворочалась Элизабет в постели, пока наконец не заснула. Проснулась она перед рассветом. Машинально провела рукой по постели рядом с собой, где обычно лежал Николас. Его рядом не оказалось. И в ту же секунду Элизабет вспомнила о том, что Николас потерян для нее навсегда, что никогда больше не будет он лежать с ней рядом, и последние остатки сна улетучились.
Элизабет зарыдала горько, отчаянно, сотрясаясь всем своим хрупким телом. Она рыдала долго, в течение, казалось, нескольких часов. Подушка уже вся промокла от слез, однако облегчения не наступало.
Внезапно Элизабет почудилось, что на стуле рядом с кроватью кто-то сидит. Приглядевшись, она поняла, что это тетя Софи. Старушка с жалостью смотрела на нее.
— Что случилось, детка? — участливо спросила она. — Я никогда не видела, чтобы ты так плакала. Что такого ужасного произошло в мое отсутствие?
Элизабет медленно села и прерывисто вздохнула. Тетя Софи раскрыла объятия, и Элизабет не мешкая прижалась к ее груди.
— Ох, тетя Софи… Мне хочется только одного — умереть! — На секунду ей показалось, что сердце ее не выдержит и разорвется от горя, однако, взяв себя в руки, Элизабет мужественно продолжала: — Он не любит меня, тетя Софи! Он больше не хочет быть со мной. О Господи! Мне нужно было сразу догадаться, что этим кончится.
Старушка ласково погладила племянницу по спине.
— Твой Николас — мужчина суровый и, как мне кажется, храбрый.
— Я его ненавижу!
— Ты его любишь.
Горло Элизабет сжалось.
— Да, я его очень люблю.
Тетя Софи продолжала нежно гладить Элизабет.
— Значит, твой Николас говорит, что не любит тебя и хочет, чтобы ты вышла замуж за другого? Для человека, который тебя не любит, он ведет себя чрезвычайно благородно.
Элизабет выпрямилась от неожиданности и, прерывисто вздохнув, спросила:
— Благородно? Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, что лорда Рейвенуорта скорее всего ждет виселица. Друзей у него немного, и он очень нуждается в тех, что еще остались. Он сидит за решеткой и вдруг гонит от себя единственную женщину, которая может поддержать и успокоить его. Знаешь, почему он это делает? Чтобы оградить от боли, которая ждет тебя, если ты останешься с ним.
Элизабет лишь покачала головой:
— Он меня не любит. Он сказал мне, что даже не знает, что такое любовь.
Тетя Софи вытерла со щек Элизабет слезы.
— Быть может, в том-то все и дело. Наверное, лорд Рейвенуорт не в состоянии распознать любовь среди прочих чувств.
Сердце Элизабет сжалось.
— О чем это вы говорите, тетя Софи?
— Я просто хочу тебе напомнить, что, до того как все это произошло, его светлость пошел на самые крайние меры. Он отказался от бесценных фамильных драгоценностей, собирался развестись с женой, хотя в результате этого от него отвернулось бы все высшее общество. И на все эти жертвы он пошел ради тебя. Может быть, он и сейчас приносит себя в жертву?
В груди Элизабет начала зарождаться надежда.
— Так вы… считаете, что он меня обманул, сказав, что не любит?
— Я считаю, что он старается оградить тебя. Для такого человека, как его светлость, любовь — дело нелегкое. Ему может потребоваться время, чтобы понять, какие именно чувства он испытывает. Но на самом деле он тебя любит, и я не думаю, что он может быть счастлив, если ты выйдешь замуж за кого-нибудь, кроме него самого.
Элизабет задумалась. Неужели это возможно? Очень может быть. Как раз в духе Николаса: считать себя суровым и бесчувственным, а на самом деле быть ласковым, любящим и легкоранимым.
— Я не хочу выходить замуж за Дэвида Эндикотта, — проговорила она.
— В таком случае я предлагаю тебе попробовать освободить его светлость из тюрьмы, чтобы вы вдвоем могли подумать над тем, что делать дальше.
В душе Элизабет вспыхнула надежда. Николас делал все от него зависящее, чтобы защитить ее. Она нравится ему, это точно. А что, если он и в самом деле ее любит? С уверенностью, конечно, этого нельзя сказать, но вдруг это правда?
Элизабет прерывисто вздохнула. Она любит его и надеется, что он отвечает ей взаимностью. Надежда, как говорится, умирает последней.
— Вы правы, тетя Софи. Николас нуждается в моей помощи. А значит, я обязана ему помочь.
Откинув одеяло, Элизабет встала. Рассвет еще не наступил. Слуги мирно почивали в своих постелях, но Элизабет была для этого слишком взвинчена.
— Я должна подумать, тетя Софи. Я должна подумать, как его освободить.
— Вот это другое дело. А я пока пойду на кухню, разожгу плиту и приготовлю нам по чашке чаю.
Благодарность захлестнула Элизабет. Тетя Софи всегда оказывалась рядом с ней в трудную минуту. Протянув руку, Элизабет взяла пеньюар, в сотый раз перебирая слова, которые сказал ей Николас. Ей припомнилось выражение его лица в ту минуту, когда он их говорил. Оно было сведено судорогой боли, которую Николас тщетно пытался скрыть. Тогда Элизабет подумала, что это ей показалось.