Тупиковое звено - Полина Дельвиг

— Какую коробку?

— Обыкновенную. Из-под обуви. Была такая чешская фирма «Цебо».

— И… что?

— Там хранились вот эти самые нэцке, несколько документов и фотографии.

— Что за фотографии? — Даша навострила уши.

— Я так понимаю — моих предков.

— Вот как… Эти фотографии здесь, дома?

— Разумеется, где же еще им быть. — Богдан подошел к шкафу и вынул альбом. — Вот здесь все.

Даша осторожно взяла альбом в толстом бархатном переплете. Раскрыла. Большой пожелтевший снимок на плотном картоне. На снимке мужчина и женщина, такие молодые и такие счастливые, какими могут быть только молодожены.

Даша подняла глаза и вздрогнула. Из овального зеркала на противоположной стене на нее смотрели два очень похожих лица. Только они не были столь же беззаботными и счастливыми и уж совсем не походили на лица молодоженов, несмотря на то что сама она очень напоминала жениха с фотографии, а в лице Богдана без труда угадывались черты невесты. Последние сомнения отпали — сидящий рядом с ней человек — плоть от плоти Вельбах.

— А ты думаешь, почему я тебя сразу узнал в аэропорту? — Богдан еле заметно усмехнулся уголком чувственных губ.

— Ты про сходство? — Даша удивилась тому, как глухо прозвучат ее голос.

— Да. А разве тебя это не удивляет?

— Да, пожалуй. Твоя прабабушка действительно была очень красивой. Я знала об этом, но не предполагала, что настолько… Ты знаешь, что с ней произошло?

— Не знаю. — Богдан смотрел на фото большими грустными глазами, теми же, что смотрели с фотографии на него.

— А о том, как твой дед оказался на Украине?

— Я ничего не знаю. Эта коробка — все, что у меня есть.

— Плохо…

Даша перевернула страницу. Желтовато-коричневые снимки в резных рамочках. Мужчины и офицерских мундирах, их жены и дети… Кудрявые мальчики в шелковых рубашках, кудрявые девочки в бантах и панталонах с оборками… Не требовалось сложной экспертизы, чтобы разглядеть и в офицерах, и в детях знакомые черты. Защемило сердце. Стараясь не расплакаться, Даша осторожно вынула один из снимков. Статный юноша держит на руках прелестную девочку с капризным ртом, «Кока и Мусечка, 1913».

Трудно представить, что Кока — это дед, которого уже более полувека нет на свете, а Мусечка — старая изможденная болезнями женщина… На последней странице альбома — уже знакомая красавица в облегающей шапочке. Она призывно смотрит вверх, длинная шея красиво изогнута, полные губы четко очерчены. Дата вынула снимок, перевернула. «Галочка Новикова, Москва, 1921 год, „Летучая мышь“.

— Новикова — это ее девичьи фамилия?

— Не знаю. — Богдан пожал плечами. — Это была единственная фотография, подписанная полным именем. Поскольку я похож на нее, то предположил, что она, скорее всего, мои прабабка, вот и решил через Интернет попробовать… С тех пор два года прошло, я уже и думать забыл, и вдруг сегодня ночью звонок…

Даша отложила альбом.

— Богдан, я должна тебе кое-что сообщить. Нечто очень важное.

Титаевский замер.

— Вполне возможно, что в ближайшем будущем твоя жизнь кардинальным образом изменится, и ты станешь очень богатым человеком.

Выражение лица Богдана начало меняться. Долю секунду на нем можно было увидеть растерянность, но почти сразу оно стало настороженным и вдруг совсем чужим, отстраненным.

— Я не понимаю, о чем ты. — Пальцы беспокойно бегали по поверхности стола.

Даша все еще не была уверена, правильно ли она поступает, но что-то заставляло ее продолжать рассказ:

— Наш дедушка был очень богатым человеком. До революции, разумеется. Он погиб, но во Франции живет его сестра. — Она раскрыла альбом и указала на фотографию юноши с девочкой на руках. — Вот эта самая Мусечка.

— Живет? — Сквозь отстраненность еле заметно проглянуло удивление, Богдан взял снимок. — Сколько же ей сейчас лет?

— Много. Девяносто.

— И ей, конечно, нужна операция? Тут настал Дашин черед удивляться.

— Операция? Какая операция? Я ничего не знаю об этом.

— Значит, не нужна? Она здорова и прекрасно себя чувствует?

Странный какой-то получался разговор.

— Так, момент. Она, конечно, жива, по крайней мере других сведений у меня на этот счет нет, в операции, насколько мне известно, также не нуждается, однако назвать девяностолетнюю женщину здоровой, — Даша покачала головой, — у меня просто не поворачивается язык.

Богдан смотрел в пол.

— Извини, что перебил.

— А на чем я остановилась?

— Что сестра нашего деда еще жива.

— Ах, да. Так вот, она — последняя из рода Вельбахов. По крайней мере всегда так считала. Случайно узнав, что ее брат и, соответственно, наш дед не погиб в шестнадцатом, а выжил, был несколько раз женат и имел детей, баронесса Вельбах ищет теперь наследника, которому могла бы передать все состояние и титул.

Взгляд Богдана стал совсем диким.

— И за этим ты приехала ко мне?

— Почти. По условиям завещания наследство может получить только мужчина, к тому же имеющий наибольшее количество наследников мужского пола.

Медленно опустившись на стул, Богдан облизнул губы: они снова стали мягкими и влажными.

— Ты хочешь сказать, что… я могу надеяться?

— Есть еще кое-какие процессуальные тонкости, но… думаю, что ты не только можешь надеяться, но и, по большому счету, паковать чемоданы.

Богдан провел рукой по волосам. Даша заметила, как дрожат его пальцы.

— А что, разве других мужчин не осталось? — спросил он.

— Остался только мой папа и… еще один человек. Но по сравнению с тобой они оба вне конкуренции. Так сказать, тупиковые звенья. Тебе же остается только помириться с женой и вплотную заняться проблемой увеличения народонаселения. Кстати, у тебя братьев, случайно, не было?

— Братьев? Нет, не было… Черт побери! — Богдан вдруг схватился за голову. — Черт меня побери! — Он посмотрел на Дашу и прикрыл ладонями глаза. — Нет, я просто не могу в это поверить. Ущипни меня, ударь…

— Как-нибудь в другой раз. А сейчас, дорогой племянник, нам надо обсудить несколько вопросов.

— Вопросов! — Богдан все еще пребывал в состоянии шока. — Я готов обсудить с тобой сто миллионов вопросов. Только… Подожди одну секунду…

Он встал и быстро вышел, почти выбежал из комнаты. Хлопнула входная дверь. Даша растерялась. Может, не стоило вот так ему все сразу выкладывать? Вдруг у человека от неожиданности разум помутился, еще, не дай Бог, сиганет под машину.

Через десять минут она действительно начала нервничать. Каждый раз претендент погибал, как только узнавал о наследстве. Какой же надо было быть дурой, чтобы…