Песнь копья - Илья Крымов

— Нет, госпожа. Это остров Ладосар, что близ берегов Дикой земли. Добро пожаловать.

* * *

Майрон по-прежнему сидел в кабинете и читал. На столе перед ним лежала раскрытая книга в деревянной обложке. Она была не велика и не мала, но очень важна. С тех пор, как собственный магический гримуар перестал признавать в нём господина, эта книга стала самой главной из всех. На её страницах не находилось места ни единой магической формуле, однако в самые тяжёлые, самые болезненные времена, из неё седовласый черпал силу и поддержку.

Книга, как и её хозяин, имела два имени. Написанная больше трёх с половиной тысяч лет назад, во времена расцвета Гроганской империи, она звалась «Танцем Драконов», но позже стала «Семью Дыханиями». Майрон нашёл её в прошлой жизни, когда в одиночку достиг Шангрунского книгохранилища. Тогда он не разобрался, скопировал архаичный текст, а перевёл только через годы, когда руки дошли.

Философско-религиозный трактат о боге, известном как Пылающий, сращенный с тем, что ныне назвали бы фехтбуком. Книга учила азам Элрогианства, открывая также основы древних техник владения мечом, топором, копьём. Оказалось, что жрецы бога-дракона упражнялись не только в богословии, но и в битвах, — возносили молитвы оружием. Ныне об этом уже никто не знал, слуги Пылающего остались в истории порочными, слабыми, погрязшими в роскоши и сластолюбии, какими они были на момент падения империи. Однако же, когда-то эти люди возглавляли армии.

Скользя взглядом по страницам расшифрованного и собственноручно записанного текста, волшебник курил трубку. Время от времени он выстукивал из чаши остатки табака и наполнял её заново, туго утрамбовывая табачный лист пальцем. Обыденность, с которой седовласый это делал, походила на кощунство, ибо трубка была безумно красива и сказочно ценна. Мундштук из красной смолы кадоракара, чаша в виде дракона, запрокинувшего голову, выточенная из самого ценного в мире материала — драконьей кости. А он брал её и бесцеремонно стучал о столешницу, не отрываясь от страниц.

Скрипнули воротные петли, Майрон приподнял голову, но присутствия ауры ученика не ощутил. Что-то громко ударилось о дверь и звук успел повториться трижды, пока хозяин шёл по прихожей; через порог перемахнул Лаухальганда. Упругий чёрный мячик принялся кататься и подпрыгивать, взволнованно мяуча. Смысл достигал слушателя с трудом.

Наконец Майрон Синда кивнул и быстро отправился в кабинет. Он оставил там трубку, накинул свой плащ и усадил на плечи мимика, принявшего вид капюшона. С одной из полок он забрал Светоч Гнева и сунул его в левый рукав. Затем седовласый взлетел по лестнице в комнату ученика, чтобы забрать свою старую походную сумку с экстрамерным эффектом. Она сопровождала мага многие годы в разных приключениях, и уже довольно давно принадлежала Оби, — подарок от учителя.

Вскоре Майрон гнал торгаста на восток, жалея, что не может выглядеть внизу хоть что-то. Звёзды давали слишком мало света в сию летнюю ночь. Могла разразиться гроза. Благо, добравшись до Сонного Лежбища, он заметил костры и стал снижаться. Четыре длинных корабля действительно лежали на берегу; мерцали маленькими точками ауры живых существ.

Появление всадника с небес вызвало хор испуганных криков, но Синда не заметил их, ища ту единственную, неповторимую ауру, которая имела значение. Он заметил ученика и восславил за это бога. Обадайя пребывал среди старых и истощённых, погружённый в заботы. Ощутив появление учителя затылком, мальчик радостно вскочил и взял сумку.

— Я знал, что вы её прихватите!

Из безразмерного нутра артефакта стали появляться приготовленные зелья, мази, эликсиры, декокты, запахло аптекой.

Когда от сердца отлегло, Майрон смог сосредоточиться на приблудах, которых насчиталось… больше трёх сотен душ. Мужчины с испуганными, потерянными взглядами, державшие при себе детей; массивные и угрюмые женщины в доспехах и при оружии. Все измучены тяжёлым плаванием и все — большая проблема. Седовласый медленно двинулся по камням, чувствуя запах гниющих водорослей и немытых тел. Отсветы костров выхватывали множество худых красно-чёрных лиц.

Сильно выделялись рядом с прочими чужаками две белые женщины, пристально следившие за седовласым. Невзирая на летний зной они облачились в шубы из белька и горностая, обвешались бусами и браслетами, звеневшими при всяком движении. Шаманки с далёкой Оры, носительницы дикой, непредсказуемой магии, такой же холодной как их полуживая красота. Скупая память Майрона, вытянула из закромов имена: Хейдрун, Бергдис.

Они пытались разглядеть его ауру, оценить силу, хотели знать, смогут ли одолеть хозяина острова. Но пусть хоть все глаза выглядят, ничего кроме ложной ауры им не распознать, а даже если бы смогли, увидели бы на месте человека пустоту…

Внезапно он осознал, что после смерти Орзы, — а старуха наверняка уже давно почила, — именно Бергдис и Хейдрун должны были стать помощницами правительницы острова Ора. Раз они здесь, среди всего этого измученного отребья…

Серо-голубые глаза поймали его взгляд и сердце пропустило удар. В памяти Майрона эта женщина была выше, полная сил и дерзости. А ещё великой женской дури. Теперь же она казалась другой, более зрелой и мудрой, но всё такой же красивой, как в день их встречи. Конани[49] возвышалась над всеми, храня гордый образ вопреки усталости. На лице появились морщинки, новые шрамики, в огненные волосы вкралась седина, но, несомненно, то была она.

Женщина решительно приблизилась, глядя в тень под капюшоном и поклонилась вдруг.

— Моё имя Йофрид, почтенный. Мы вторглись в ваш удел без злого умысла. Приношу свои извинения.

Седовласый оцепенел, услышав этот голос спустя… пятнадцать лет? В немом восхищении он разглядывал её, а внутри что-то почти отмершее встрепенулось вдруг и отчаянно возжаждало жизни.

— Кто вы такие? — спросил он, зная ответ.

— Орийки, почтенный. Мы… — Йофрид убрала со лба рыжую прядь, — переселенцы. Держали путь в Вестеррайх, но заблудились в буре.

— Вот как? Летом море добреет, но вы, кажется, пострадали от него. Плавание затянулось? Приходилось идти против ветра?

Йофрид многого могла ожидать от незнакомца в чёрных одеждах: высокомерия, недовольства, презрения и даже гнева, но его въедливость ошарашила её. Ощущение чего-то знакомого словно промелькнуло на краю сознания.

— Погода действительно подвела. Пришлось идти много западнее, вдали от известных путей, мы израсходовали пресную воду, почти всю пищу, многие, кто был с нами в начале, отправились к морским богам. Наконец мы нашли сушу, но радость оказалась преждевременной. Там встретили нас ужасные твари, названия которых не ведаю.

— Вероятно, вы высадились далеко на северо-западе отсюда, — на Когтях Дракона. Это часть Дикоземья.

— Да, так и было. Они пришли в ночи, не боясь ни огня, ни железа, покалечили многих моих воительниц, некоторых унесли в темноту. Мы отбивались до рассвета, а потом бежали с позором.