Мятеж - Александр Афанасьев

Примерно через час они поняли, что началось прочесывание местности. Кто-то из тех, кто остался в большой группе, донес.

Первым пролетел вертолет, но они в этот момент были в перелеске, и вертолетчики не имели никаких шансов их заметить, для этого нужен был тепловизор, а на гражданских вертолетах его не было. Вертолет сделал пару кругов, потом начал смещаться восточнее, прощупывая другие секторы поиска.

Потом они пересекали безлесную местность, там была дорога, небольшая, на одну полосу в каждом направлении, было поле, засаженное зерновыми, левее, примерно в километре, было село. Они несколько минут ждали, выйдя к опушке леса, осматривались и только потом решили перейти открытое пространство, до другой лесополосы было километра два. Шли не таясь – глаз много, перебежки заметят и сделают соответствующий вывод, а если они идут не таясь, значит, имеют на это право. Они вышли уже к самой дороге, как сотник вдруг изо всей силы толкнул графа в бок.

– Ложись!

Они едва успели упасть, как на дороге показались грузовики, шли они со стороны Ченстохова, города, к которому и направились граф Ежи с Велеховым. Судя по звуку моторов, грузовики большие, дизельные. Армейские...

Можно было бы подождать, пока грузовики проедут, и идти дальше, но грузовики начали тормозить...

То, что их не обнаружили в самый первый момент, было просто чудом. Головной грузовик остановился меньше чем в сотне метров от них, не глуша мотор. Откинули борта, загрохотали каблуками об асфальт солдаты...

В этот момент сотник – он лежал рядом, пихнул графа Ежи в бок и пополз к машинам...

Именно так. Делай то, что не ожидает от тебя противник. Если противник ждет, что ты будешь отступать – наступай. Если противник ждет, что ты будешь наступать – отступай. Никогда не беги – трус погибает первым...

Солдаты разбегались от машин, образуя периметр, один из них пробежал в паре метров от них, но не увидел. Спасла пшеница, здесь сажали европейскую, с длинной остью пшеницу, она уже выросла и укрыла их. Замерев, они дождались, пока солдат пробежит – и снова поползли.

Граф Ежи так и не помнил, как он оказался под брюхом одного из армейских АМО, надо было быть воистину кретином, с совершенно безумной головой, чтобы такое сделать. Но они это сделали – и граф пришел в себя, только оказавшись под грязной, пахнущей солярой и выхлопными газами машиной.

Это была вторая с головы колонны машина, граф Ежи лежал рядом с кабиной и мог слышать все, что происходит...

Со стороны Ченстохова подошли еще две машины, такой же тяжелый АМО и внедорожник «Егерь», тоже зеленый, армейский. Из АМО начали выскакивать солдаты, они неспешно шли вдоль колонны, образовывая второй периметр. Если бы они не были под машинами – их бы точно обнаружили...

Со стороны внешнего периметра оцепления бежал, придерживая хлопающий по боку автомат, офицер.

Ноги, обутые в офицерские «хромовые» сапоги старого образца, остановились прямо рядом с графом Ежи, около кабины второй машины. Потоптались на месте. Попирая ботинками пыль, к сапогам подбежали ботинки, тот, кто подбежал, притопнул, будто становясь по стойке «смирно».

– Пан генерал!

– В посадочной зоне все чисто?

– Так точно, площадка зачищена!

Голос генерала! Ежи знал, кто это!

– Вертолет будет в течение десяти минут. Потрудитесь выслать патрули, проверить опушку леса по обе стороны сектора. В районе террористы, у них может быть ракетный комплекс. Они уже совершили одно нападение.

– Слушаюсь, пан генерал! Разрешите исполнять?!

– Исполняйте.

Ботинки побежали в поле отдавать приказания, генеральские сапоги остались на месте. Потоптались, потом граф Ежи услышал голос. Говорили, видимо, в рацию.

– Вызываю Бегуна – пятнадцать... Это Змиевский, пся крев! ... Хорошо. Можете приземляться, посадочная площадка готова! Конец связи!

– Господин полковник, Змиевский и Збаражский – одно лицо?

– Великолепно! Как догадались?!

– Да уж догадался... Когда вы выбежали из комнаты.

– Просто блеск! С вашим умом...

– Да каким умом... Этот... меня вокруг пальца водил, бастард!

– Ну, ну... Не стоит. Он и в самом деле полковник разведки, это его работа, водить людей за нос. Он и нас обманул – меня, Дро Аташесовича, всех нас. Понимаете?

Змиевский!!!

– Кто?

– Жолнеж Змиевский. Этот пан, судя по всему, промышляет наркоторговлей, и по-крупному. Профессор работал на него. И более того – по мнению пана Ковальчека, пан Змиевский является сотрудником полиции или спецслужб.

– Он сам вам об этом сказал?

– Да, сам. Вы знаете пана Змиевского?

– Нет, но узнать будет нетрудно. И все равно – вам не стоило убивать Ковальчека, теперь у нас нет свидетелей против этого Змиевского, придется начинать все сначала.

– Простите...

– Нет свидетелей, говорю. Возможно, вы считаете, что беспека может хватать людей, как ей вздумается, – но это далеко не так. Над нами есть надзирающий спецпрокурор, и мы тоже подчиняемся закону. Этот Змиевский – что я ему теперь предъявлю? Ваши слова? Со слов покойного пана профессора Ковальчека? С чужих слов – не примет ни один суд...

...Тот, кто стоял сейчас в метре от графа, и был Жолнеж Змиевский. Он же – полковник Збаражский, новой властью произведенный в генералы.

Вместо здания штаба округа, того самого, где Ежи работал, массивного, пятиэтажного, угловатого, старинной постройки здания, гордо и с непоколебимым достоинством взирающего на реку и на город, остался лишь обгорелый скелет. Часть фасада была вывалена... Господи, это какой же силы был взрыв, там же стены армированные, не в один кирпич... все стекла выбиты. Над зданием лениво реет бело-красный польский стяг – символ победителей.

И точно такой же стяг – на здании штаба Варшавского военного округа, целехонького, ни одного выбитого окна. Эти переметнулись. Господи... там же русский командующий... неужели и он?! Или просто – убили?!

...Это был убийца его отца. Человек, который поднял мятеж. Человек, который припарковал возле здания штаба заминированную машину, и преступника некому было остановить.

Жолнеж Змиевский. Змиевский... подходящая фамилия для предателя.

Не очень-то понимая, что он делает, граф Ежи Комаровский, улучив момент, схватил обеими руками эти сапоги, когда они были рядом с его лицом – и рванул их со всей силы на себя. Навалился на трепыхающегося «генерала», тот был килограммов на двадцать тяжелее него, ткнул в затылок пистолетом...

– Помнишь меня, пся крев? Кричи, чтобы не стреляли, курва, иначе я тебя пристрелю. Сейчас же. Или выстрелю в бензобак, и ты сгоришь.