Алая тигрица - Амели Вэнь Чжао

– Выглядишь лучше, – сказал Рамсон. Выражение его лица было спокойным, замкнутым, его взгляд был холодным и коитическим, когда он рассматривал ее. Шаги Аны замедлились, проблески тепла внутри нее стали холодными. Почему ей казалось, что между ними появилась странная новая дистанция?

– Спасибо, – сказала Ана. Они не говорили о ее силе родства; ей было бы легче, если бы он не поднимал эту тему. Ее потеря была похожа на рану, и каждое упоминание или мысль только открывали ее.

– Я только что встретилась с королем и Тремя Дворами. – Об этом она рассказала ему в те короткие мгновения, когда они обменялись парой слов.

Тень пробежала по его глазам. Он перевел взгляд на океан.

– Как все прошло?

– Союз одобрен. Мы уезжаем сегодня днем.

Рамсон продолжал смотреть на море, как будто не слышал ее. Волны разбивались о берега далеко под утесами.

Наконец он заговорил.

– Я не поеду с тобой. – Слова были такими тихими, что могли бы смешаться с ветром.

Тогда мир вокруг Аны, казалось, замедлился. Она могла поклясться, что почувствовала, как часть ее сердца раскололась.

– Что?

Рамсон наконец повернулся, чтобы посмотреть на нее, и она знала его достаточно хорошо, чтобы понять скрытное выражение, которое он тщательно выстраивал. Он что-то скрывал от нее, а она была слишком поглощена своими делами, чтобы уловить это.

– Король Дариас предложил восстановить меня в своем флоте в качестве командира, – бесцветно сказал Рамсон. – Я отклонил предложение.

Она уставилась на него, ее губы приоткрылись, дыхание стало прерывистым.

– Тогда, – продолжил Рамсон, – он предложил мне неофициальный пост капитана специальной флотилии военно-морского флота, которому поручено выследить остатки союзников Аларика Керлана в Брегоне.

Пространство и тишина теперь простирались между ними целым океаном, наполненным шумом волн в штормовом море.

«На твоем пути, Маленькая тигрица, я вижу океан». И когда Ана увидела его, очерченного на фоне бескрайней синевы неба, у нее появилось подозрение, что слова Шамиры содержали в себе еще один смысл, о котором она раньше не подозревала.

– И ты согласился. – Слова холодом слетели с ее губ.

Он склонил голову в знак подтверждения.

– Я должен присутствовать на инаугурации сегодня в качестве неофициального гостя.

Видя его сейчас, то, как он смотрит на нее взглядом, который заставил ее чувствовать, будто они были единственными людьми, оставшимися в этой вселенной, Ана не могла избавиться от мыслей, которых все время сторонилась.

Ей хотелось поцеловать его. Она хотела быть с ним. Она хотела… она хотела его.

– Ты меня не спрашивал. – Ее голос был напряжен, только если бы она могла успокоить водоворот своих мыслей.

– Никогда не думал, что мне нужно это делать, – ответил он, и у нее создалось впечатление, что она разговаривает с незнакомцем. Она ожидала колкости, дразнящего блеска в этих карих глазах, злого изгиба его рта. Но мужчина, стоявший перед ней, больше не был тем Рамсоном Острословом, которого она встретила в той тюрьме в Кирилии, с его стремительной ухмылкой, хитрыми словами и обольстительной улыбкой. В какой-то момент, в ходе их путешествия, он стал Рамсоном Фарральдом, аферистом и командующим военно-морским флотом.

Она оторвала от него взгляд. Ее грудь сдавило, раны на сердце все еще болели от потери силы родства. Однако это была боль, которую она никогда раньше не испытывала: ощущение, что ее сердце разрывается надвое.

Он сделал свой выбор.

И она сделала свой.

«Отрицай, – подумала она. – Скажи, ты останешься со мной».

Но даже когда она прислонилась к нагретой солнцем скале, слыша шум волн и крики чаек, кружащих над ними, она знала, что должно было произойти.

«Настанет день, когда на благо Империи тебя попросят пожертвовать тем, что тебе дороже всего».

Видела ли Шамира этот момент? Пыталась ли она тогда предупредить Ану?

Знала ли она, каково это, когда ее разум хочет одного, а сердце – другого?

– Значит, это конец, – тихо сказала Ана. Фраза повисла в воздухе, наполовину вопрос, наполовину утверждение, растягивая время. В ожидании его ответа.

Он наблюдал за ней, слегка нахмурив брови. А потом напряжение, казалось, покинуло его тело, и он выдохнул.

– Ана. – Ее имя прозвучало как мольба, сорвавшаяся с его губ. – Я… – Он на мгновение закрыл глаза, и она подумала о том дне во время шторма, когда они обнимали друг друга на краю утеса, и он поцеловал ее. Тогда это было похоже на начало чего-то нового. Не на конец.

– Я увижу тебя снова? – Слова сорвались с ее губ прежде, чем она смогла сдержаться.

Рамсон долго молчал, внимательно наблюдая за ней, и она гадала, ответит ли он жестокой правдой или доброй ложью.

Наконец он заговорил.

– Я не даю обещаний.

Она слышала вторую часть его фразы почти так же отчетливо, как он произнес ее в тот день на корабле, когда луна окутала их серебром, а море сверкнуло лазурью. «Так я не смогу их нарушить».

– Ну что ж, тогда… – Расстояние между ними растянулось, зияющая пропасть, непреодолимый океан. Ее голос угрожал сорваться, но Ана выдавила из себя слова. – У меня впереди еще одна встреча. Полагаю, это прощание.

Он ничего не сказал, только смотрел, как она повернулась и зашагала прочь, каждый шаг занимал вечность, расширяя пропасть между ними, пока она не завернула за угол, а он не исчез между скалой, небом и морем.

Ана направилась в гостевые покои Блу Форта. Стены из морского камня казались приглушенными, опасность и таинственность их краев исчезла с изменениями последних нескольких дней. Она вспомнила, как приехала сюда меньше недели назад, и это место показалось ей неприступной крепостью.

Это все еще было так, только оно забрало с собой и Рамсона.

Кис ждал снаружи покоев, когда она подошла к ним; он не уходил последние два дня. Его глаза блеснули, когда он увидел, как она приближается.

– С вами все в порядке? – Его голос был глубоким и мрачным.

Ана начала бояться этого вопроса. Она спрашивала себя, тянется ли он к ее силе родства своей, и находит ли он только пустоту там, где она когда-то была.

– Я в порядке, – ответила она. Просто очередная боль, к которой она привыкнет. Ее взгляд скользнул по лицу Кис, и она подумала об обещании, которое дала Шамире. Казалось, это было целую вечность назад. – Твоя мать гордилась бы тобой, – тихо сказала Ана.

Он склонил голову.

– Я не могу вернуться в Кирилию. Если войска Морганьи поймают меня живым, когда все войска Керлана мертвы, они узнают о моем предательстве. Они причинят боль моей матери. И поэтому я хочу попросить вас об одолжении, Кольст императрица.