Польский крест советской контрразведки. Польская линия в работе ВЧК-НКВД. 1918-1938 - Александр Зданович

Ситуацию с продолжением операции «С-2» в 1923–1924 гг. можно сравнить с действиями Иностранного отдела ГУГБ НКВД СССР в 1938 г. в отношении руководителя «Русского общевоинского союза» (РОВС) генерала Е. Миллера. Советская разведка выкрала его из Парижа и доставила в СССР. На эту тему написано достаточно много. Обратимся к одной из последних публикаций, а именно к статье моего коллеги и товарища, известного историка Службы внешней разведки В. Антонова[626]. Он указывает следующее: «Похищение Миллера и тайная переправка его в Москву связывались в первую очередь с организацией широкомасштабного судебного процесса над ним». Как историк В. Антонов не мог не указать на то, что в прессе (как и в научной литературе) можно встретить разные суждения относительно чекистской операции по нейтрализации Миллера. Эти суждения в статье, посвященной организатору похищения С. Шпигельглазу, не анализируются. Зато дается обширная, занимающая около трети всего текста, биографическая справка на Миллера с описанием его активной антибольшевистской деятельности с 1918 по 1920 г. Автор, по моему мнению, поступил ровно так, как архивист В. Сафонов в монографии об операции против Савинкова, — демонизировал врага, чтобы оправдать операцию по его завлечению в СССР. Причем в обоих случаях ничего не говорится об активной подрывной деятельности этих персон в последние годы их эмигрантской жизни. РОВС к концу 1930-х, так же как и НСЗРС в 1923–1924 гг., уже не представлял большой угрозы нашей стране. Лично Савинков и Миллер тоже. Зато издержки операций очевидны.

Теперь возвращусь к «Синдикату-2». Всего было совершено 10 поездок агентуры КРО за границу — в Вильно, Варшаву и Париж. Убедить Савинкова в целесообразности поездки в СССР все-таки удалось. В августе 1924 г. он и сопровождавшие его лица были арестованы после перехода границы. Состоялся и широко освещавшийся прессой судебный процесс. Но в плане моего исследования более важным представляется работа по дезинформации польской разведки. Практически каждая командировка секретных сотрудников сопровождалась передачей экспозитуре в Вильно либо непосредственно во 2-й отдел ПГШ тщательно подготовленной «информации» о Красной армии и по другим вопросам. В сентябре 1923 г. начальник польской разведки полковник Бауэр даже решил переподчинить организацию ЛД, замкнуть лично на себя, а связь организовать через одну из резидентур 2-го отдела в Москве[627]. Он поручил московским посланцам организовать резидентуру в штабе Западного фронта. Отмечу, что это было исполнено, и «резидентура» больше года водила поляков «за нос». А от связи через польских разведчиков в Москве было решено отказаться. Казалось бы, чего еще желать контрразведчикам? Поляки сами идут на сближение, намереваясь значительно усилить свои разведывательные возможности за счет использования членов ЛД. Но тогда выполнение сверхзадачи по выводу Савинкова на советскую территорию могло затянуться либо вообще отпасть как неактуальное. Главную цель разработки пришлось бы поменять, а возможно, и передать «С-2» для дальнейшего проведения мероприятий в 3-е (польское) отделение КРО ОГПУ. Понятно, что этого не желали ни Артузов, ни Сосновский. А ведь главным противником, как определялось высшими партийно-государственными инстанциями СССР, являлась именно Польша — ее армия и разведка. И если уж говорить об эмиграции, то реальную угрозу представляли не приверженцы Савинкова, не Республиканско-демократическое объединение, не зарубежные организации эсеров и меньшевиков, а монархисты, особенно созданный в 1924 г. «Русский общевоинский союз» (РОВС).

Историк-архивист В. Сафонов, правда, не приводя каких-либо ссылок на соответствующие документы, указывает в своей монографии об операции «С-2», что весной 1924 г. «в ОГПУ уже раздавались отдельные голоса о прекращении разработки» или отказе от дальнейших командировок агентуры за границу для контакта с Савинковым[628]. Интересно, если против такого поворота дел, как утверждает Сафонов, выступали заместитель начальника КРО С. Пузицкий, руководители 6-го отделения И. Сосновский и Н. Демиденко, то кто бы мог подавать эти голоса? Наверное, не рядовые сотрудники, поскольку работу по «Синдикату-2» якобы полностью одобряли и Менжинский, и Дзержинский. Видимо, речь шла не о прекращении разработки, а об изменении главной задачи. Ведь именно поляки нуждались в организации ЛД, и эту линию целесообразно было развивать.

Агентурная разработка «Ярославец», более известная по исторической литературе как операция «Трест», достаточно хорошо изучена. Правда, и мифов вокруг нее тоже хватает. Отталкиваясь от якобы недавно рассекреченных и еще не введенных в научный оборот документов, некоторые авторы, называющие себя историками, не просто искажают реальные факты — выдумывают новые. Другое дело, когда представляется некий новый взгляд на известные события, но с опорой на малоизвестные у нас в стране исследования или отдельные материалы. Не могу не отметить в этой связи монографию Л. Флейшмана, увидевшую свет в 2003 г. Он попытался сделать обобщение написанного об операции «Трест» в русской зарубежной печати. Жаль, что не указан общий тираж издания, возможно, малый для нашей страны. Отсюда и достаточно редкое использование наработок этого автора в последующих исследованиях. Конечно, если брать литературу, подобную книге А. Гаспаряна «Операция „Трест“», то можно найти в очень скромном разделе «Библиография» и монографию Флейшмана. Но ссылок на его текст нет, впрочем, как и на другие источники.

Не вдаваясь в сделанные Флейшманом выводы и оставляя пока в стороне его оценки действий чекистов, я хотел бы обратить внимание на использованные литератором воспоминания польских разведчиков и проживавших в Польше эмигрантов из России, имевших то или иное отношение к операции «Трест». В контексте моего исследования это крайне важно, поскольку указанные источники на русском языке до 2000-х гг. не издавались и даже не цитировались, за одним, пожалуй, исключением. Речь идет о воспоминаниях белогвардейца С. Войцеховского, прямо так и названных — «Трест»[629]. Почти 150 страниц автор посвятил тому, как причастные к антибольшевистской работе белоэмигранты в Польше и конкретно он сам воспринимали «подпольную организацию» в Советской России-СССР. Ценной является его информация о включенности центрального аппарата польской разведки в рассматриваемую чекистскую операцию. Замечу, что «польская линия» была специально выделена в обзоре указанной оперативной игры, подготовленном еще в начале 1930-х гг. ее непосредственным руководителем и одним из исполнителей В.А. Стырне — тогда начальником 4-го отделения КРО ОГПУ. До сих пор сожалею, что до своего ухода в запас не решил вопрос об открытом издании данного обзора, уже подготовленного для этого с учетом требований сохранения государственной тайны. Из 4 томов (в каждом до 200 и более страниц машинописного текста) лишь отдельные фрагменты из 40–50 страниц надлежало изъять по режимным соображениям. Надеюсь, что к юбилею — 100-летию образования ВЧК, обзор все-таки будет доступен широкому кругу исследователей и просто читателей, интересующихся историей нашей страны.