Первая леди - Сьюзен Элизабет Филлипс

— Нет, сэр.

— А как насчет завтрашнего утра?

— Нет. Миссис Кейс отказывается видеть вас.

Ладони Нили заледенели, все внутри скрутило тугим узлом. Мэтт здесь. Прямо у ворот.

Ей хотелось выбежать из дома, броситься ему на шею… вероятно, для того, чтобы снова испытать «счастье» быть отвергнутой.

Она сразу сообразила, зачем он явился. Ему недостаточно сообщений от поверенного о здоровье девочек. Вот и приехал, чтобы увидеть их. Воплощенное чувство долга.

Нили дрожащей рукой потянулась к телефону, набрала номер адвоката. Мэтт не имеет права появляться и исчезать, как летний ветерок, по собственному капризу. Девочкам такие потрясения вредны, а ее совершенно выбьют из колеи. В конце концов, ей необходимо сосредоточиться на избирательной кампании. Попытаться начать новую жизнь.

— Ма!

Баттон уже решила, что не даст Нили позвонить. Она упорно молотила по ковру пластмассовым грузовиком и торжествующе поглядывала на мать. В этот момент она до того напоминала Мэтта, что Нили едва не заплакала.

Пришлось отставить аппарат, отложить инструкции, которые она изучала, и устроиться на полу. Баттон забралась к ней на колени вместе с грузовиком.

— Лубу ма.

Нили прижала ее к себе.

— Я тоже, милая.

Она поцеловала пухлую щечку и погладила заметно выросшие и начавшие виться волосы.

— Как мог Мэтт так поступить?

— Па! — Впервые с того дня, как они покинули Айову, Баттон вспомнила о Мэтте. Нахмурилась и снова повторила: — Па. Па-а-а!

Нили не может его впустить. Она и так едва держится на ногах. Раны только начали затягиваться. Есть ли смысл растравлять их? Кроме того, нельзя забывать о завтрашней пресс-конференции.

— Прости, родная. Этому не бывать.

Баттон выпятила нижнюю губку, еще шире раскрыла голубые глаза и прижалась к груди Нили.

Как бы хорошо вчетвером оказаться в старом «виннибаго»!

Мэтт припарковал машину напротив ворот, намереваясь перехватить Люси, когда та вернется из школы, но курносый агент Секретной службы оказался чересчур бдительным. Мэтт хотел было объяснить, что находится в общественном месте, но решил не спорить с парнем. В конце концов, тот честно выполняет свои обязанности и охраняет семью Мэтта. Ту семью, которую бросил глава.

Мэтт направился в отель, пытаясь сообразить, что предпринять. Но воспоминания о том, как он оскорблял Нили, как жаловался на женщин, мешавших ему жить, нахлынули мутной волной, терзая его совесть. Ничего не скажешь, показал он себя далеко не с лучшей стороны!

Погруженный в невеселые мысли, он не заметил, как проехал мимо отеля.

Только последний кретин мог так легко отказаться от своего счастья!

Только худший из идиотов был способен оттолкнуть семью!

Повернув обратно, Мэтт решил, что выбор у него невелик: либо провести остаток жизни, посыпая голову пеплом, либо попытаться исправить то, что он с таким упорством разрушал. А для последнего необходим план.

— Как это — он выступит на Си-эн-эн? — взорвалась Нили, отчаянно стискивая трубку сотового телефона и откидываясь на сиденье «линкольна».

Стив Крузак, агент Секретной службы, сидевший за рулем, мельком посмотрел на нее в зеркальце заднего обзора и перевел взгляд на своего напарника, сидевшего рядом.

За тонированными стеклами машины проносились живописные холмы северной Виргинии, поросшие росистой травой. Автомобиль мчался к отелю «Арлингтон», где Нили собиралась сделать заявление.

— Он не дал никаких объяснений, — ответил ее адвокат.

Тяжелая сережка от Шанель, которую она сняла, чтобы плотнее прижать к уху трубку, впилась в ладонь. При обычных обстоятельствах в машине была бы секретарь, но она слегла с гриппом. Джим Миллингтон, новый руководитель ее кампании, вместе с Терри Эккерменом и основными сотрудниками избирательного штаба уже прибыли в отель и общались с прессой в ожидании ее приезда.

Целых три месяца Мэтт отказывался давать интервью, но в день самой важной для Нили пресс-конференции неожиданно передумал. Очевидно, решил шантажировать ее.

— Может, вам следовало бы поговорить с ним? — предложил адвокат.

— Ни за что.

— Нили, я не советник по политическим вопросам, но вся страна будет следить за вашей кампанией. Этот парень — настоящая мина, на которую в любой момент можно наступить. Кто знает, что у него на уме? Думаю, выслушать его не мешает.

Если бы он только знал!

— Ни в коем случае. Это обсуждению не подлежит.

— Я сам попытаюсь его урезонить. Она вернула телефон в коричневый кожаный портфель, который носила вместо сумочки, и снова надела сережку. Сегодня на ней было желтовато-коричневое платье от Армани из мягкой шерсти с шелковым шарфом. Волосы парикмахер уложил в модную элегантную прическу. Она решила не отпускать их, но больше не красила. Все эти незначительные перемены играли для нее важную роль. Каждая была знаком того, что она наконец стала хозяйкой собственной жизни. И она не допустит, чтобы Мэтт вновь выбил ее из колеи. Довольно грустить!

Нили достала из портфеля папку и стала просматривать заметки, над которыми трудилась последние три месяца, но никак не могла уловить смысла слов. Если Мэтт так рвется встретиться с ней, почему не использовал имевшееся в его распоряжении оружие? Почему не пригрозил притормозить процедуру удочерения, если она откажется от разговора?

Потому что такая подлость ему несвойственна.

— Мы на месте, миссис Кейс.

Она подняла голову и увидела, что машина стоит у отеля. Нили убрала заметки, стараясь скрыть волнение.

Агент открыл дверь. На обочине уже поджидала стайка фотографов под присмотром Джима Миллингтона, закаленного в политической борьбе уроженца Джорджии, обладателя тягучего южного акцента.

— У нас полна коробочка, — прошептал он, забирая у Нили портфель. — Репортеры со всей страны. Готовы выложить им всю правду?

— Вполне.

Джим повел ее в большой зал, до отказа забитый журналистами. Их собралось куда больше, чем можно было ожидать. Всем известная способность папарацци поглощать еду тоннами теперь проявилась в полной мере — буфетные столы выглядели совершенно разгромленными.

Терри подошел, когда из динамиков полилась мелодия Ван Хелена «Прямо сейчас».

Сердце Нили сжалось. Когда-то эта песня сопровождала избирательную кампанию Денниса, а сейчас звучала в ее честь. Они с Терри долго обсуждали, стоит ли вспомнить об этом, но в конце концов посчитали, что это будет данью памяти усопшему и символом сохранения традиций. Терри взял ее под руку.

— Спокойно, детка.

— Слышать эту песню так…