Жертва всесожжения - Лорел Гамильтон

– Выяснение отношений, – вздохнул Ларрисочувственно.

Я покосилась на него:

– Ларри, не надо быть снисходительным.

– Прости.

– Дело не в выяснении отношений. До этой тревога менявызывали к Церкви Вечной Жизни. Там в подвале лежит Малкольм. Его почитателитребуют его спасти. Пожарные хотят знать, можно ли его оставить до заката,когда он сам встанет.

– И что?

– А то, что у меня ни малейшей нет мысли, как узнать,жив Малкольм или нет.

Он уставился на меня:

– Ты шутишь!

– Увы.

– Но ты же некромантка!

– Я умею поднимать зомби и иногда – вампиров, но поднятьМастера вампиров силы Малкольма мне не по зубам. А если бы даже и могла? Чтоэто доказало бы – что он жив или что он мертв? Понимаешь, если я его подниму,это может доказать, что он готов к превращению в зомби. Черт, да вот Жан-Клодиногда просыпается днем, может, и Малкольм тоже.

– Вампир-зомби? – удивился он.

Я пожала плечами:

– Не знаю. Вообще не знаю никого, кроме меня, кто умелбы поднимать вампиров, как зомби. Книг по этому поводу нет.

– А Сабатини?

– Ты про этого фокусника?

– Он у себя на представлениях поднимал зомби изаставлял вампиров выполнять свои приказы. Я читал воспоминания очевидцев.

– Во-первых, он умер в 1880 году. Чуть раньше моеговремени. Во-вторых, эти вампиры были простофилями, которые за него держались.Для них это был способ свободно ходить среди людей, иначе бы их убили на месте.Так это и называлось – Сабатини с группой ручных вампиров.

– Никто не доказал, Анита, что он был шарлатаном.

– Он все равно уже умер и дневников не оставил.

– Подними его и спроси, – предложил Ларри.

Я уставилась на него таким долгим взглядом, что пришлосьударить по тормозам, чтобы не врезаться в переднюю машину.

– Что ты сказал?

– Подними Сабатини и узнай, мог ли он подниматьвампиров, как ты. Он мёртв чуть больше ста лет – всего-то. Ты поднимала зомбикуда более старых.

– Ты забыл о прошлогоднем случае, когда вудуистскаяжрица подняла некроманта. Зомби вышел из-под контроля и стал убивать людей.

– Ты мне говорила, но та жрица не знала, когоподнимает. Если знать заранее, можно принять меры предосторожности.

– Нет.

– А почему?

Я открыла рот – и закрыла, потому что хорошего ответа у меняне было.

– Я не сторонница подъема мертвых ради любопытства.Тебе известно, какие деньги мне предлагали за подъем знаменитостей?

– А мне все еще хочется знать, что случилось с МэрилинМонро, – сказал Ларри.

– Если ее родные придут и попросят, может быть, я тогдаее подниму. Но я не стану ее поднимать только потому, что какой-то таблоидпомахал деньгами перед носом нашего босса.

– Помахал большой кучей денег, – поправилЛарри. – Такой кучей, что он даже послал Джемисона попытаться. Джемисон несмог. Слишком старый мертвец, тут нужна была жертва побольше.

– Джемисон – слабак, – заметила я.

– Все остальные в «Аниматор Инкорпорейтед»отказались, – вспомнил Ларри.

– И ты в том числе.

Он пожал плечами:

– Я мог бы ее поднять и спросить, как она умерла, но неперед камерами. Они ее, беднягу, преследовали при жизни, и если будут и послесмерти – это несправедливо.

– Хороший ты человек, Ларри.

– Ага, только не знаю, что вампиры сгорают в пепел, аесли остаются скелеты – значит это был человек.

– Ларри, не начинай снова. Приходит с опытом. Мне надобыло тебе самой сказать, когда ты сегодня поехал. На самом деле ты настолькобыстро растешь, что я не подумала сказать.

– Ты считала, что я знаю? – спросил он.

– Ага.

– То-то я заметил, что ежедневные уроки стали как-токороче и реже. Когда я с тобой работал, я столько записывал, сколько в колледженикогда не приходилось.

– А последнее время записей стало поменьше?

– Знаешь, если подумать, то да. – Он вдруг просиялослепительной улыбкой, глаза его вспыхнули, сбрасывая прочь все ужасы этогодня. На миг Ларри вдруг стал таким, каким пришел к моему порогу: ясноглазымоптимистичным юношей. – Ты хочешь сказать, что я все-таки овладеваюпрофессией?

– Именно так. И если бы ты ловчее обращался с оружием,я бы уже сказала, что ты ею прилично овладел. Все знать очень трудно, Ларри.Вдруг вылезает что-то такое, и тут же ты осознаешь, что ни черта тебе непонятно.

– И у тебя такое бывает?

– И у меня.

Ларри с трудом глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Я видал пару раз, Анита, как тебя удивили. Когдамонстры становятся настолько странными, что даже ты не понимаешь, чтопроисходит, обычно дело оборачивается очень плохо, и при том очень быстро.

Он был прав. И очень жаль, потому что как раз сейчас я непонимала, что за чертовщина происходит. Я не понимала, что стало с Натэниелом.Я не знала, как на Ричарда действуют метки. Не знала, как выяснить, пребываетли Малкольм среди нежити, или перешел в более перманентное состояние истиннойсмерти. Столько было вопросов и так мало на них ответов, что мне простохотелось домой. Примем мы с Ларри по таблетке болеутоляющего и проспим дозавтра. Утро вечера мудренее.

Боже, как мне хотелось на это надеяться!

Когда мы подъехали, дом еще дымился. Сероватые струйкимини-привидениями поднимались от обгорелых балок. Почему-то игра огня оставиланетронутым высокий купол здания. Нижние этажи выгорели насквозь и почернели, нокупол поднимался как белый маяк над обломками крушения. Будто огромныйчернозубый гигант откусил от дома приличный ломоть.

Пожарная машина почти перегородила узкую улицу. Водаразлилась по мостовой неглубоким озером. Пожарники шлепали по воде, таская наплечах мили шлангов. Полисмен в форме остановил нас на приличном расстоянии отместа происшествия.

Опустив окно, я показала удостоверение – пластиковую карту сзажимом, и вид у нее был официальный, но это не была настоящая полицейскаятабличка. Иногда полисмены меня пропускали, иногда им приходилось идти заразрешением. В Вашингтоне полоскался законопроект Брюстера насчет того, чтобыдать истребителям вампиров статус федеральных маршалов. Я даже не могу сказать,хотелось мне этого или нет. Табличка сама по себе копа не делает, но мне личнобыло бы приятно помахать табличкой перед носом у полисмена.