Гонки на выживание - Хилари Норман

Фанни все еще ведет себя очень странно. Послезавтра, когда я отправлюсь в Вену, она опять меня покинет на два дня и поедет в Берлин.

Сегодняшнюю ночь я проведу в Риме, близко от здешних красот, но, увы, далеко от моей собственной красотки».

Вена, 19 августа

«Почти не остается времени для письма, любовь моя; австрийцы навязали мне очень жесткое расписание. Они транслируют по местному каналу моих «Гурманов» и назначили интервью на радиостанции и на телевидении, потом выступления в двух книжных магазинах, и при этом я надеюсь посетить столько ресторанов и кафе, сколько позволит столь плотный график.

Твой голос по телефону звучал устало. Все дело в спектакле или в том, что я разбудил тебя среди ночи? Я чувствовал себя последней скотиной, но что мне было делать? Позвонить днем я не мог: в это время у тебя как раз репетиция. Дождаться более позднего часа? Ты уже на сцене. Старайся не переутомляться, любовь моя. Хотя бы ради нашего малыша, если не хочешь думать о себе.

Фанни встретит меня в Цюрихе. Голос у нее по телефону был вроде бы довольный. У меня такое чувство, что она готовит мне сюрприз».

Цюрих, 22 августа

«В 43-м, когда я видел этот город впервые, Барбара, любовь моя, я был беглецом, скрывающимся от закона, я был одинок, неописуемо грязен и умирал с голоду. А вот сегодня я прошел по Банхофштрассе под липовыми деревьями, мимо банков и ювелирных магазинов… Мне тридцать семь лет, но по бумагам я на четыре года старше, мне так и не удалось опровергнуть ложь, к которой я когда-то вынужден был прибегнуть по необходимости. Как бы то ни было, сегодня я состоятельный человек, настоящий джентльмен в приличном темном костюме и сшитой на заказ белой рубашке с шелковым галстуком, к тому же будущий счастливый папаша. Все, что произошло со мной раньше, было на самом деле, но мне трудно в это поверить. Реален только нынешний миг, не правда ли?

Фанни влюблена. Это мы с тобой ее заразили. Она положила конец своим отношениям с Селиной и Робин. Ее новую пассию зовут Ли Шихлер: француженка по происхождению, однажды уже разведенная, вышла замуж во второй раз за немца, владельца мебельного производства, но в конце концов поняла, что предпочитает женщин. В настоящий момент все еще живет в Берлине, но Фанни говорит, что она скоро переедет в Нью-Йорк.

Завтра вечером я обедаю с Роберто Алессандро, а на следующее утро, если время позволит, он устроит мне тур по старинной ферме Пфиштер—Алессандро неподалеку от Люцерна. Опять мне придется ворошить воспоминания…

Самое главное, что через несколько дней я вернусь домой. Поэтесса Эмили Дикинсон писала: «Мой дом там, где ты». Я побывал во многих местах, мало кому выпадает на долю столько скитаний, Барбара, но я готов согласиться с ней.

Твой Дэнни».

За неделю до свадьбы Барбара с криком проснулась среди ночи: ей приснился кошмар.

– Все в порядке, – пытался успокоить ее Даниэль. – Это всего лишь сон.

– Дэнни, – проговорила она задыхаясь, – мне показалось, что они пришли за ребенком.

– Кто пришел за ребенком?

– Соседи.

– Нашим соседям уже под восемьдесят, милая, – улыбнулся. – Я точно знаю, что наш ребенок им не нужен.

Она постепенно очнулась от сна, ее взгляд стал осмысленным.

– Это все кино, – сказала она, немного успокоившись.

– Какое кино?

– Один из наших актеров пригласил меня сегодня посмотреть в перерыве между спектаклями новый фильм Романа Поланского «Ребенок Розмари».

– Чтоб его черти взяли! – взорвался Даниэль. – Он что, не знал, что ты беременна?

– Нет, – призналась Барбара. – Не сердись, пожалуйста.

– Легко сказать «не сердись»! – продолжал он с досадой. – Это же безумие – идти тебе смотреть этот фильм!

– Знаю, Дэнни, знаю. Прости меня.

– Я не уверен, что тебе следует продолжать участие в спектакле, Барбара.

Наступило короткое молчание.

– Но мне очень хочется! Ты решительно против?

– Нет, если для тебя это так важно, – вздохнул Даниэль. – Я же вижу, ты без этого шоу жить не можешь. – Он все никак не мог успокоиться. – Ты слишком легко поддаешься чужому влиянию. Нельзя доверять всем и каждому, детка, это небезопасно. Запомни это хорошенько.

Она теснее прижалась к нему.

– Нью-Йорк меня иногда пугает.

– Если вести себя разумно, бояться совершенно нечего. Неужели в Лос-Анджелесе все не так?

– Там мне никогда не было страшно.

Он крепко обнял ее.

– Но ведь ты счастлива, правда, любовь моя?

Ее хрупкость и уязвимость встревожили его; он выругал себя за то, что так надолго оставил ее одну.

– Ну, конечно, Дэнни, – прошептала она и поцеловала его. – Меня просто расстроило это дурацкое кино. Не волнуйся.

Даниэль погладил ее по волосам и выключил свет.

– Выбрось из головы все эти глупости и думай только о нас. О нас троих.

Они поженились восемнадцатого сентября в синагоге на Парк-авеню. Леон Готтсман был посаженым отцом невесты, а Андреас – шафером жениха. Раввин благословил чету и произнес прочувствованную речь о могуществе и радости, проистекающих из сочетания двух любящих душ. Слишком часто, заметил он, смешанный брак оказывается обреченным, но, если поместить два отдельных существа в купель жизни и расплавить, их слияние может стать более плодотворным, чем бывает в традиционном браке. Дэн Стоун и Барбара Забриски пришлись впору друг другу, они составили идеальную пару.

После завершения церемонии они в течение пяти часов пировали в ресторане «Алессандро», а затем Даниэль устроился в первом ряду театрального зала и в десятый раз посмотрел мюзикл «Волосы».

Позже, лежа в постели, они обнялись и посмотрели в глаза друг другу.

– Раввин это имел в виду, когда сказал, что мы «пришлись впору друг другу»? – шутливо спросила Барбара.

– Забудь о сексе, – попрекнул ее Даниэль. – Ты же знаешь, что он имел в виду. И как тебе это нравится?

– Мне кажется, что я ношу в животе тебя, – ответила она очень серьезно. – Что с этого момента я буду носить тебя в себе до скончания века.

Он положил ладонь ей на живот.

– Хотел бы я знать, как он будет выглядеть.

– Надеюсь, он будет похож на тебя. Только без бороды и без шрама.

– Возможно, он будет похож на кого-то из наших родичей.

Она придвинулась так близко, что их сердца забились как одно.

– А мне все равно, на кого он будет похож, Дэнни, главное – чтобы мы все втроем были вместе.