Колодец пророков - Юрий Козлов

– Великий пролетарский писатель ошибался, – посмотрел в окно на совершенно уже темную и пустую, как небо без звезд, Москву-реку Джонсон-Джонсон. – Противоречие не в том, что рожденный ползать летать не может, а в том, что каждый решает сам: ползать ли ему весь век, имея душу ангела, или летать, отдав за крылья то, без чего полет, в сущности, лишается всякого смысла, превращается в нечто такое… чему нет на свете названия… Отдать бессмертную душу. Летать без души. Ты хочешь взлететь, Андрей. Я уважаю твой выбор. Стало быть, к делу?

– К делу, – согласился Илларионов, усаживаясь на жесткое струганое кресло напротив вернувшегося за свой огромный, желтый, как библейский песок, письменный стол главы миссии мормонов в России.

– С чего начнем? – сухо осведомился Джонсон-Джонсон, водрузив на столешницу руки со сцепленными пальцами.

Илларионов почувствовал себя великим грешником, пришедшим на исповедь к старшему брату-мормону. Руки у Джонсона-Джонсона были мозолистые и натруженные. Илларионов подумал, а не сам ли мормон, часом, сделал мебель в кабинете?

– Почему ты сворачиваешь работу по преобразованию Библии в гиперроман, Джон? – спросил Илларионов.

– Твое время пошло, Андрей, – заметил Джонсон-Джонсон, – поэтому я постараюсь быть предельно кратким. Как тебе известно, наши дела продвигались достаточно успешно, пока в одном из уровней гипертекста «L» не возникло это имя.

– Предположительно имя, – уточнил Илларионов.

– Предположительно имя, – согласился Джонсон-Джонсон. – Какое бы сочетание букв мы ни пытались ввести, имя не угадывалось. Это было что-то вроде «черной дыры» в гипертексте. Все проваливалось туда как в бездну, и ничего оттуда не выходило.

– Я в курсе, Джон, – с удивлением посмотрел на мормона Илларионов. – Потом пришли факсы из Цинцинатти и Чарльстона, и мы установили…

– И мы установили, – продолжил мормон, – что речь идет о человеке, точнее, существе, которое еще не появилось на свет, но которому суждено перевернуть вверх ногами этот свет. Не правда ли, Андрей, забавно, что в тексте, написанном три тысячи лет назад, говорится о существе, которое родится только в 1999 году от Рождества Христова, то есть совсем скоро, Андрей.

– Все это мне известно, Джон. Как и то, что сведений из Цинцинатти и Чарльстона оказалось недостаточно для расшифровки имени. Удалось отгадать только две буквы. Ты попросил меня достать бумаги из сейфа Сталина, Джон. В них, как нам удалось выяснить, как минимум еще пять букв. Я пообещал тебе принести и попросил кое-что взамен. Ты согласился, Джон. Я принес. Ты должен отдать мне дискету с гипервирусом, координатами спутника и семьюдесятью семью паролями. Ты сам сказал, что мое время пошло. К чему столько лишних слов, Джон?

– Это не лишние слова, Андрей, – расцепил руки мормон.

Теперь Илларионов подумал: скольких несчастных отправил на тот свет этими руками труженик-мормон?

– Ты принес мне бумаги из сейфа Сталина. Два часа назад я получил дискету с компьютерным гипервирусом. Это первый в истории человечества гипервирус, он был выведен в нашей лаборатории в космосе. Могу даже назвать тебе его имя, Андрей. Оно немного напоминает твое, – улыбнулся Джонсон-Джонсон, – АЛЕКСАНДР. Буква «альфа», «а», то есть первый. Единственное, что от вас требуется – передать, когда спутник будет пролетать над Москвой, частоту модема одного из компьютеров вашего Центризбиркома. Гипервирус входит в систему через любую точку – не важно, центральной или периферийной – сети. Как СПИД в человеческий организм. Это уникальный вирус, Андрей. Выполнив задачу, он, в отличие от СПИДа, самоуничтожается в системе, не оставляя следа.

После выхода на спутник и передачи частоты модема вам остается одна простая и приятная операция – провести через семьдесят семь паролей имя вашего кандидата. Но это уже дело техники. Больше ничего. Через сутки человек, чью фамилию вы передадите на спутник, станет президентом России.

– Тогда вперед, Джон! – сказал Илларионов. – Мы давно друг друга знаем. Нам нет причин друг друга обманывать. Имя за имя. Будущего президента России за… Как его назвать, Джон?

– Ты спрашивал, почему я решил прервать наш гиперроман? – спросил Джонсон-Джонсон.

– Мы можем поговорить на эту тему после того, как обменяемся материалами, Джон, – предложил Илларионов.

– Андрей, ты мне глубоко симпатичен, – засмеялся глава миссии мормонов в России, – но по своей натуре ты – исполнитель, а не организатор. Извини, но смысл жизни для тебя – не поиск истины, а точное исполнение задания. Ты четок и безошибочен, как прибор, Андрей. Но прибор обречен действовать лишь в одной заданной плоскости. Сердце любого прибора – камень, в лучшем случае жидкий кристалл! Не спеши, Андрей, считай, что обмен состоялся. Дискета там, – кивнул на сейф Джонсон-Джонсон. – Я принял решение остановить работу над нашим гиперроманом после того, как «черная дыра» «приняла» две буквы из Цинцинатти и Чарльстона. Эти две буквы, Андрей, открыли в нашем бесконечном гиперромане еще один уровень, который я немедленно засекретил. Я скрыл его даже от тебя – автора нашего проекта, держателя «ноу-хау». Я засекретил этот уровень потому, Андрей, что с момента его открытия слова БОГ, ГОСПОДЬ в автоматическом режиме пошли в нашем гиперромане со строчной, то есть маленькой, а не прописной, как было до сих пор, как, наконец, положено, буквы!

– Может быть, ошибка в макрокоманде? – предположил Илларионов.

– Гиперроман был вычищен до белизны ангельских крыльев всеми имеющимися в нашем распоряжении антивирусными программами, – покачал головой Джонсон-Джонсон. – Дело в другом, Андрей. Мне не отделаться от ощущения, что с открытием этого кошмарного имени Божьему управлению на Земле приходит конец…

– Ты полагаешь…

– Да, Андрей, Господь вошел в наш гиперроман, дал нам знать, предупредил. Другого объяснения нет. Таким образом, открывая имя, Андрей, мы вольно или невольно приближаем момент пресечения Божьего промысла в отношении человечества.

– Но это невозможно, Джон, – возразил Илларионов. – Имя не может быть открыто до появления на свет его обладателя. Это азы, Джон. Если верить картам Руби… – замолчал.

– Единственная в Москве гадалка Руби мертва, Андрей, и мне известно, кто приколол ее стилетом к каменной стене, как бабочку.

– Кто? – Илларионов вспомнил песцовую шапку, мельхиоровую в желтом свете арбатских фонарей, струящееся, как бы стекающее с прямых плеч кожаное пальто. Он видел убийцу всего несколько мгновений, но что-то в его облике показалось Илларионову странным, непонятным. Все это время, оказывается, он думал над этим. Сейчас Илларионов понял причину. Убийство было совершено в высшей степени профессионально. С места преступления убийца уходил рассчитанно и артистично. Илларионов попался на классическом, описанном во всех учебниках по криминалистике приеме – запрограммированной ошибке восприятия. Он был уверен, что убийца – мужчина, и думал о нем как о мужчине, тогда как убийцей была женщина! Илларионов, однако, не поспешил поделиться своим открытием с главой миссии мормонов в России, как сам Джонсон-Джонсон не поспешил поделиться с ним новостями о гиперромане. – Откуда это тебе известно?