Миссия – любовь - Юлия Басова

С трудом вымыв волосы левой рукой, я занялась телом. Кое-где нашлись небольшие ожоги, но я не стала обращать на них внимания, думая лишь о том, как бы побыстрее вымыться и одеться. С детства ненавижу, когда меня кто-нибудь долго ждет!

Наконец, с водными процедурами было покончено. Обернувшись в мягкое белое полотенце, я посмотрела на свое отражение в зеркале. Стало лучше. Копоть и сажа с моего лица исчезли. Волосы – чистые, влажно сияющие под электрическим светом – уже не стояли дыбом.

Я зашла в спальню и уставилась на прекрасные платья, которые подбирали с огромной любовью, увы, не для меня. Одно из них, цвета морской волны, с нашитыми поверх корсета крупными стразами, манило и заигрывало со мной, приглашая примерить. Я осторожно сняла эту красоту с вешалки и принялась неловко надевать. Идея затягивать корсет одной рукой меня не вдохновила. Я приложила лиф к груди, чтобы посмотреть – идет ли мне этот дизайнерский шедевр. Оказалось, что даже размер мой. «Может, позвать Лизу? Вместе мы как-нибудь да справимся… Нет. Примерка тогда растянется на целую вечность, и Роберт может разозлиться». С огромным сожалением я отложила шикарное платье и внимательно осмотрела остальные. Они все были абсолютно разными. Я сразу отмела варианты со сложными деталями. Еще одно платье забраковала из-за цвета – мокрый асфальт. На улице и так было безрадостно…

«Ага, вот то, что нужно. Платье цвета зари. С абстрактным рисунком. Изысканно простой фасон – на тонких бретельках, длинное, прямое, с небольшим шлейфом сзади. Никаких крючков и завязок. Надела – и пошла».

Я довольно легко справилась с ним и удивленно уставилась на свое отражение в зеркале. «Что ж, чудесно! Сидит как влитое. Наверное, американская невеста Роберта очень сильно разозлится, когда поймет, что это чудесное платье ей велико. Хотя, может, после того, как Стронг отдаст его в химчистку, оно подсядет…» Я сильно закусила губу. Мысль о том, что после меня вещь придется почистить, чтобы невеста Роберта не почувствовала запах другой девушки, привела меня в бешенство, которое быстро сменилось полной апатией. Я уселась на краешек кровати и прикрыла глаза. «Все. Больше не могу. Надоело. Переживать, ревновать, гонять в голове мысли, от которых самой же больно. Смотреть, как рушится моя жизнь, и не знать, что делать». Мне захотелось спрятаться от всего этого, зарыться с головой в теплое одеяло и переждать. Очнуться году этак в четырехтысячном, не раньше. Хотя и там меня будут ждать все те же проблемы: Роберт, скорее всего, бессмертен.

«Кстати, вечная жизнь – не такая уж замечательная вещь. Подумать только – ссора с таким же бессмертным будет длиться целую вечность! Конечно, можно будет попытаться все уладить, решить мирным путем; а что, если не выйдет?» Я вспомнила холодный взгляд Стронга, его презрительную усмешку и подумала, что он-то никогда меня не простит. Похоже, я действительно сильно его уязвила.

Снизу раздавались приглушенные голоса. Я тряхнула головой и машинально потрогала волосы: «Почти высохли». Пряди, которые я забыла расчесать, легли крупными полукольцами на грудь и плечи. «Надо еще руку перебинтовать». Я дотронулась до правой руки, и она заныла, словно предостерегая меня от необдуманных действий. «Что ж, возьму с собой перевязочный материал и последую совету Лизы – сама трогать не буду, а доверюсь ей и Роберту».

Выходя из комнаты, я задумалась: что же надеть на ноги? С таким платьем обычно носят высокие каблуки. Внизу, на самой нижней полке шкафа, стояло несколько пар классических «лодочек» разных цветов. «Все-таки я неплохо знаю Роберта. Такой основательный… Если он столько прекрасных вечерних платьев купил, то и о туфлях не забыл. Не удивлюсь, если в этом шкафу найдется и пара-тройка клатчей». Я выбрала шелковые розовые туфли, которые необычайно подходили к моему (на этот вечер) платью, и еще раз подивилась тому, насколько повезло с размером – мой, 39-й.

Я стала спускаться вниз по лестнице, и с каждым шагом сердце тяжело ухало в груди. В моей дрожащей руке был зажат чистый бинт, и я старалась смотреть только на него, а не на Роберта.

– Вот, – сказала я, – принесла материал. Не могли бы вы мне помочь… и все такое.

Я сжала кулаки и подняла голову – Роберт внимательно смотрел мне в глаза. На секунду мне показалось, что он восхищается мной, но – все-таки показалось.

– Мила, может, тебе успокоительного? – неожиданно предложила Лиза.

– Это еще зачем? – удивилась я. – Ты – мое успокоительное.

Я говорила абсолютно искренне. Видя Лизу, я переставала чувствовать и боль и страх – только тихую радость. Лиза понимающе улыбнулась, но сказала строго:

– Тебе ведь сейчас будет очень больно. И страшно. И вообще, такая перемена…

Я насторожилась:

– Какая перемена? Что-то я не совсем тебя понимаю, Лиза.

– Мила, ты очень хорошо выглядишь сейчас, – как-то невпопад отреагировала сестра Роберта, – я даже рада, что твой дар покинул тебя. С такой потрясающей внешностью ты и без него будешь сводить мужиков с ума.

– Ты о чем? Я не понимаю!

Девушка не обратила на мои вопли никакого внимания и тихо попросила:

– Присядь в кресло, а то тебя трясет.

– Меня не… – Я хотела возразить, что абсолютно спокойна, но вдруг поняла, что едва держусь на ногах, и послушно опустилась в кресло.

– Черт возьми, Лиза! Как у тебя получается залезать ко мне в голову? – вырвалось у меня. – Конечно, меня это спасло от Олиных ножей, но все же…

Лиза усмехнулась, устраиваясь на диване напротив. Роберт сесть не захотел и медленно прохаживался по огромной гостиной.

– Я спасла тебя потому, что не могла поступить иначе, – наконец сказала девушка, широко распахнув свои небесно-голубые глаза, – к тому же кое-кто никогда бы не простил мне невмешательства.

Она с любовью посмотрела на Роберта и снова перевела на меня свой волшебный, завораживающий взгляд. Лицо Стронга оставалось абсолютно непроницаемым.

– Итак, Мила, – серьезно сказала Лиза, – твоя рука обгорела настолько, что исчезли все линии на ладони. Ты понимаешь, что это значит?

– Нет. Я теперь – калека?

– Твой дар исчез. Ты больше не будешь притягивать мужчин.

Я, напуганная и ошарашенная, смотрела на нее.

– Помнишь, однажды я попросила тебя показать мне руку?

Я кивнула.

– У тебя был дар – об этом говорили линии на твоих ладонях. Ты уже привлекла внимание, и я понимала, что скоро тебя поставят перед выбором: или стать Ясной, или умереть.

– Благодаря тебе и Роберту, ни у кого ничего не вышло. Но я понимаю, что вы не всегда будете рядом и что у вас есть и другие дела… – Опустив голову, я уткнулась взглядом в пол, не смея посмотреть на моих собеседников. – Мы хотели спасти тебя, – продолжала Лиза. – Искали способ уничтожить твой несчастливый дар так, чтобы ты выжила.

– Неужели ты что-то выяснила?

– Да. В одной из книг Ясных, где описана наша жизнь от самого начала, я нашла одну историю. В тринадцатом веке жила девушка, которая, так же как и ты, притягивала мужчин. Ей, можно сказать, повезло: к ней тянулись только смертные; видимо, чужаки, вроде Самураев, о ней просто не знали. Против красавицы ополчилась вся деревня, ее назвали ведьмой, судили и хотели сжечь за колдовство. Но одна древняя бабушка, знахарка, заявила, что достаточно отсечь развратной девке правую руку. Знахарку в деревне уважали – она помогала женщинам разродиться, а больной скотине – выздороветь. Ей поверили, не уточняя, почему именно такое наказание может избавить деревню от развратницы.