Заговор богинь - Филис Кристина Каст

Катрина увидела тени, скользящие в тумане, темные на темном фоне... призрачные фигуры, которые могли быть и сгустками тумана, и людьми, и просто галлюцинациями... могли быть и той тварью, что прежде называлась Ахиллесом...

А он ведь так и не ушел никуда. Он снова и снова гонял лошадей перед стенами великой Трои, волоча за собой тело царевича, и остановился лишь тогда, когда его кони упали на колени, не в силах двигаться дальше. Тогда он потребовал новую упряжку. Конечно, ему тут же привели новых лошадей, и он возобновил свое страшное монотонное движение. Катрина знала это, потому что весь вечер наблюдала за ним из окна. Ей казалось, что она должна это видеть. Ведь кто-то, кого заботила судьба Ахиллеса, кто-то, кто верил в него, должен был за ним присматривать...

Катрина положила руки на рычаги, закрыла глаза – и потянула вниз...

Огромные цепи ожили, их оглушительно громкое звяканье разбило виноватую тишину. Кэт следила взглядом за тенями, мелькавшими в тумане, и вскоре уже была уверена, что отчетливо различает фигуру Одиссея, подводившего воинов все ближе и ближе к медленно открывавшимся воротам. Хотя Одиссея и окружал туман, тело воина как будто слегка светилось, и это безусловно говорило о том, что Афина даровала ему свое благословение. Катрина прошептала молитву, обращенную к богине войны, не отводя взгляда от Одиссея: «Он очень хороший человек, и он очень сильно любит тебя. Постарайся уберечь его, Афина!»

И вдруг внизу закричали. Какой-то человек, оказавшийся на улице города неподалеку от ворот, заметил, что они открываются, хотя рядом не было ни единого троянского воина, готового выйти на поле боя.

Катрина бросилась к двери, выходившей из ниши на переходной мостик, и заперла ее. Потом она втащила спящих воинов в нишу и прислонила к внутренней стене, стараясь оставаться незамеченной... но крики становились все громче по мере того, как ворота медленно и неумолимо распахивались все шире и шире. Катрина видела, что сквозь них уже свободно могли пройти трое мужчин в Ряд.

– Закройте их! – раздался властный голос, – Идиоты! Не велено открывать ворота до полудня!

Катрина, ничего не слушая, принялась медленно считать до десяти: «Раз Миссисипи, два Миссисипи, три Миссисипи, четыре Миссисипи...» Когда она наконец дошла до «десять Миссисипи», по мостику загрохотали шаги.

Кэт посмотрела на ворота. Мирмидоняне, ведомые сияющим Одиссеем, хлынули в город. И тогда она схватила меч обеими руками, взмахнула им – и принялась изо всех сил крушить систему рычагов, цепей и противовесов, так надежно охранявших великий город несколько сотен лет. Цепь с пронзительным скрипом, похожим на визг обезумевшей женщины, застряла в обломках, и широко открывшиеся ворота замерли.

Теперь ей оставалось только найти Ахиллеса и вступить в последнее сражение за его душу.

Дверь на мостик наконец распахнулась. Катрина тут же пристроилась между спящими воинами. Увидев ворвавшихся в сторожевую нишу мужчин, она судорожно вздохнула и испустила самый отчаянный вопль, какой только сумела изобразить. А потом закатила глаза и хлопнулась в обморок, достойный самой Скарлетт О'Хара.

Она продолжала изображать обморок и тогда, когда кто-то поднял ее и вынес в коридор, в то время как остальные шумно обсуждали случившееся, пытаясь понять, что тут произошло... и пришли к выводу, что это, похоже, злая божественная шутка. Катрина слегка приоткрыла глаза и посмотрела через плечо несшего ее воина; она увидела, что мужчины беспомощно топчутся возле сломанных рычагов.

На полпути к ее комнатам Катрина «очнулась».

– Что случилось? – слабым голосом спросила она и задергалась в руках воина, – Отпусти меня! Куда ты меня тащишь?

Воин быстро поставил ее на пол, как будто обжегшись.

– Царевна, мы нашли тебя в нише над воротами. И ты, и стражи ворот были без сознания...

– В нише над воротами? – Катрина с истерическим видом огляделась по сторонам, заставив свои глаза наполниться слезами, – О чем это ты говоришь?

Тут они услышали шум сражения на улицах великого города. Кэт схватилась за горло, сделав такой вид, словно собирается опять потерять сознание.

– Что это?

– Царевна, городские ворота открыты. Нас кто-то предал.

Катрина взвизгнула и театрально пошатнулась.

– Царевна, позволь, я провожу...

– Нет! Ты должен идти к остальным и не пустить греков в наш дворец! Иди! Я найду отца...

Воин замялся, и Катрина прикрикнула на него:

– Поспеши!

Тогда он быстро развернулся и убежал. Как хорошо, что он наконец оставил ее одну...

У Катрины болело сердце, когда она, изображая из себя перепуганную и впавшую в истерику царевну, выбиралась из дворца. Это оказалось куда легче, чем она думала. Вокруг царил полный хаос. Людей охватила настоящая паника. Женщины пронзительно кричали, бессмысленно мечась; они пытались выбежать на улицу, но, увидев там греческих воинов, тут же стремительно бросались обратно во дворец. Но женщинам не о чем было тревожиться, по крайней мере пока. Греки были слишком заняты сражением с отчаявшимися троянцами, и им было не до женщин и не до мародерства. Камни городских улиц стали скользкими от крови. Огни пожаров окрасили предрассветное небо, и мир вокруг стал ярко-алым.

Большие центральные ворота стояли распахнутыми настежь, и в них вливались все новые и новые греческие воины. Катрина прижалась к стене у ворот, в отчаянии ища знакомые лица. Наконец она заметила нескольких мирмидонян, сражавшихся неподалеку от нее, и бросилась сквозь толпу воинов, подавив мучительный страх, который вызывал у нее вид окровавленных мечей и изувеченных тел.

– Мирмидоняне! – закричала она, стараясь пробиться поближе. – Помогите мне!

Наконец одна увенчанная шлемом голова обернулась, а за ней и другие.

– Это же царевна Ахиллеса! – вскрикнул Диомед, и мирмидоняне окружили ее кольцом.

– Отведите меня к Ахиллесу! Я должна еще раз попробовать докричаться до него.

– Царевна, Ахиллеса больше нет. Никто не смог заставить его услышать нас!

– Я могу это сделать, – решительно заявила Катрина.

Она схватила за руку перепачканного кровью молодого воина.

– Вы должны дать мне возможность попытаться, и нам надо спешить!

– Царевна, давай лучше мы уведем тебя отсюда в безопасное место. Ты можешь потом вернуться вместе с нами во Фтию, и мы будем всегда чтить тебя за ту любовь, которую ты пробудила в нашем командире.

– Диомед! Не предавай его!

– Да отведите вы ее к Ахиллесу, – сказал воин, чье имя Катрина забыла.

Вперед шагнул Автомедон и коротко кивнул Катрине.

– Я тоже за то, чтобы отвести ее к Ахиллесу.