Королева Кристина - Борис Григорьев

Двадцать пятого октября 1669 года в Рим пришла печальная весть о завоевании Крита турками. Объединённое войско христианских государств Европы оказалось слишком слабым, чтобы противостоять мощному натиску османов. Общеевропейский антиосманский фронт, общее детище королевы Кристины и папы Климента IX, оказался непрочным и недолговечным. Колокола на башнях церквей замолчали. В этот же день с понтификом случился удар, от которого он уже не оправился. 2 декабря 1669 года состоялась церемония последнего помазания понтифика. Климент IX трогательно распрощался с ближайшими друзьями, присутствовавшая на церемонии Кристина не выдержала и расплакалась. Через неделю римский папа почил в бозе. К великому огорчению Кристины, понтификат Климента IX оказался недолгим. Зато смерть папы дала ей возможность отвлечься от своих душевных ран и сосредоточиться на выборах нового главы католической церкви. Это была насущная политическая задача, и Кристина приняла в её решении самое деятельное участие.

Двадцатого декабря открылся конклав, на который собрались 70 кардиналов. Кристина и Аззолино, для которого уход Климента IX тоже не предвещал ничего хорошего, принялись продвигать на Святой престол своего кандидата — кардинала Видони, входившего в так называемый «летучий эскадрон» кардиналов. При нём Аззолино имел все шансы оставить за собой пост государственного секретаря. Среди всех других papabili[139] Видони выделялся тем, что выступал за независимость Церкви от светского влияния — в первую очередь от вмешательства во внутренние дела Ватикана королей Испании и Франции. Кандидатура Видони имела все шансы на успех, поскольку он устраивал как Мадрид, так и Париж. Аззолино удалось продвинуть своего лекаря Маккиати на должность медицинского советника конклава и с его помощью контролировать там обстановку. Маккиати появлялся в конклаве по вызову какого-нибудь простудившегося или занемогшего кардинала, встречался со сторонниками Видони и обо всём докладывал Аззолино и Кристине.

Сам Аззолино в число papabili не входил, потому что был слишком молод — ему исполнилось всего лишь 48 лет. Естественно, свои действия Кристина и Аззолино тщательно маскировали — ведь если Видони не будет избран, то от нового папы ожидать благосклонности не приходилось. Шпионы Кристины сновали по городу и отмечали все встречи, контакты и передвижения помощников кардиналов и добывали информацию, которую она потом конспиративно передавала засевшему в конклаве Аззолино. Решающее слово на конклаве должны были сказать французские кардиналы Ретц и Бульон, за которыми стоял французский посол герцог де Шольнес, и все ждали их прибытия в Рим.

Запертый в неотапливаемом помещении конклава, Аззолино простудился. В январе 1670 года он отправил Кристине записку с сообщением о том, что пошёл на поправку. Это была та самая записка, которую он то ли случайно, то ли намеренно начал с аббревиатуры «S. М.». Королева расценила аббревиатуру как знак любви и, переполненная радостными чувствами, написала ему ответ, в котором спрашивала: «Ошиблась ли я, предположив, что буквы „S. М.“ означают то, что они когда-то означали? Если бы Вы могли вообразить мою радость, которую я испытала при их виде, то Вы бы признали меня достойной этого титула, который я бы предпочла званию королевы Вселенной. Но я не могу быть достойной его, ибо Вы у меня его отобрали. Думайте, что хотите, но я Ваша до такой степени, что только в случае ужасной несправедливости и жестокости Вы можете сомневаться в том, что я достойна S. М.».

Бедная Кристина! Оказавшись на вершине счастья, она забыла о том, что эту сугубо личную приписку она сделала на очередном информационном сообщении. Аззолино сухо ответил ей, что теперь из-за этой оплошности он не может показать это ценное послание своим сообщникам в конклаве, и посоветовал впредь личное отделять от делового. А смысл аббревиатуры «S. М.» продолжает до сих пор волновать умы историков и биографов Кристины.

Борьба внутри конклава, в ходе которой происпанская и профранцузская группировки успешно отвергали неугодные им кандидатуры, продолжалась ещё два месяца. Все уже устали, и вдруг кардинал происпанской группировки Киджи перешёл на сторону французов и спутал все карты. В последний момент он сумел добиться между враждующими сторонами компромисса, в результате которого конклав выбрал папой происпански настроенного кардинала Эмилио Альтьери, дряхлого восьмидесятилетнего старичка, взявшего себе имя Климента X (1670–1676). Он долго отказывался от предложенной чести по причине преклонного возраста и слабого здоровья, но кардиналы, включая французов, сумели его уговорить, надеясь через короткий промежуток выбрать себе более подходящего понтифика. Однако Климент X их всех обманул и продержался на Святом престоле больше шести лет!

Реакция Кристины при известии о выборе папы была весьма характерной: она грубо выругалась и немедленно приказала запрягать лошадей, чтобы первой успеть поздравить Климента X. Аззолино потерял свою должность, но Климент X не мешал Кристине жить так, как ей хотелось. Он вообще ни во что не вмешивался, лишь бы его самого оставили в покое.

Главным утешением Кристины в этот период стали книги и переписка со старыми и новыми друзьями, которым она продолжала оставаться верной, несмотря ни на какие внешние обстоятельства. Просто удивительно, каких размеров достиг её эпистолярий! Королева живо и постоянно интересовалась тем, что происходило в Риме и в мире вообще, не гнушаясь никакими источниками, слухами и сплетнями. В этом смысле незаменимым человеком для неё в послегамбургский период стал граф Жак д’Алибер, дипломат, способный импресарио и аккуратный секретарь. Как и все остальные придворные Кристины, он был мастером на все руки и служил ей до самой её смерти. В 1670 году по инициативе королевы он на месте тюрьмы Тор ди Нона стал строить театр. Кристина осуществляла над театром общий патронаж. С помощью д’Алибера она скоро сделалась законодательницей театральной жизни города. Её итальянская труппа каждую пятницу играла во дворце Риарио итальянские, а по воскресеньям — испанские комедии. Она попыталась добиться от Климента X разрешения на круглогодичные представления, но папе не понравился способ преподнесения ею ходатайства и в разрешении он отказал. Более того, он отдал антрепризу не д’Алиберу, а другому лицу, чем, конечно, сильно разозлил патронессу театра.

Королева устроила себе в театре отдельную ложу, над которой приказала повесить королевскую корону и герб Васа. В 1671 году театр дал в её честь оперу композитора Франческо Кавалли «Сципион Африканский», а потом его же оперу «Ясон», посвящённую Марии Манчини. При Клименте IX на сцене разрешили играть актрисам, но театральный сезон по-прежнему ограничивался сорока днями в году. Климент X, наоборот, был театралофобом и запретил все публичные представления и выступления церковных певцов на светской сцене, а во избежание интимных свиданий приказал сломать в театрах все ложи. По мнению Климента X, представления на сцене были настолько зажигательными, что зрители в ложах бросались друг к другу в объятия. Запрет на женские голоса при публичных выступлениях Кристина обходила с помощью певцов-кастратов.