Расколотый мир - Феликс Гилман

От холмовиков бесснежного мира они отличались. Другая почва, иная порода. Наверно, такими их сделали горные сны — по крайней мере, насколько чудилось Кридмуру. Их густые белые гривы походили на длинные шкуры, плечи напоминали медвежьи, а двигались они бесшумно и резко — угрюмая тишина взрывалась воющей лавиной насилия совершенно внезапно. Судя по всему, они людоеды. Зубы их явно для этого приспособлены.

Кридмур мог бы остановиться, принять бой и даже победить —знай он, сколько их там, мог бы даже определить вероятность победы; но они толпились на краю поля зрения за камнями и сугробами, и число врагов могло быть как десять, так и тысяча.

Здесь была их святыня, а может, просто дом, а он заявился сюда чужаком самого ненавистного сорта. Кридмур мог их понять: для них он действительно отвратителен, а его Хозяин — и того хуже. Он предпочел бы не убивать их и не рисковать своей жизнью. Куда разумнее просто бежать. Кроме того, ему нужно заботиться о безопасности девочки — хрупкой, нежной, невинной. Ее тонкая бледная кожа обветрилась, светлые волосы огрубели и покрылись инеем, она жалась к руке, которой он сжимал оружие, лишая его силы... Он никому не позволит ее обидеть.

Ее звали Роуз. В горах она молчала, почти как немая. Скорее всего, от страха, хотя Кридмуру нравилось воображать, что немела она от восхищения красотой гор.

В материальном мире грязи, дыма, шума и торга эта девочка росла не по годам развитой маленькой болтушкой — молено сказать, избалованной. Отцом ее был Альфред Тириас из Транспортного треста Тириасов, крупнейшего в мире концерна по перевозке мяса. Роуз была наследницей, но возраст еще не позволял ей понять, что это значит. Всю свою жизнь она провела в бетонном здании треста, где ей угождал не только отец, не чаявшей в ней души, но также иссохшие малодушные старики и амбициозные молодые подхалимы — все, кто находился у Тириаса в подчинении; она же с детской наивностью считала это совершенно нормальным.

Угождал ей и Джон Кридмур, вошедший в дом под именем учителя письма и красноречия Джона Кэддена.

Одним из талантов Кридмура всегда была способность проникать в общество добропорядочных, приличных, уважаемых людей. Среди бандитов, служивших Стволам, сей талант редок. Ему же все давалось легко, ибо, как ему нравилось думать, он равнодушен к сотворению Зла; чтобы стать настоящим чудовищем, ему не хватало энтузиазма.

И еще он умел нравиться детям. Хотя он, как и все агенты Стволов, был бесплоден, ему легко удавалось войти в контакт с этими маленькими незавершенными существами. Вскоре Роуз уже обожала его. Он забавлял ее, даром что преподавал из рук вон плохо.

Роуз не противилась, когда Кридмур забрал ее посреди ночи, пронес мимо охраны, от которой избавился, не пролив ни капли крови, чтобы уберечь невинные детские глаза, и вынес ее по крышам за ограду, в заросли дикого кустарника, в чащу леса. Она думала, что это приключение. Или даже какой-то сон. Она хохотала.

Решение похитить девочку Стволы приняли из-за ее отца, который, согласно перехваченной переписке, подумывал вложить свое состояние в Линию. Папаша Альфред, размышлявший лишь о долларах и центах, недальновидно решил, что раз уж Линия проникла на его территорию, он, по крайней мере, сможет арендовать места на Локомотивах, распрощаться с командами погонщиков и перепоручить транспортировку скота машинам, что было бы эффективно и экономично. Но это оказалось только началом, первым вторжением Линии на эту нетронутую территорию. То был лишь первый толчок землетрясения, призванного расплющить и проглотить мир папаши Альфреда, превратив магната в ничтожество...

По крайней мере, так рассказывали Кридмуру хозяева. Хотя, признаться, за те недели, что он потратил, стараясь с помощью поклонов и обаяния пробиться в круг семьи и завоевать любовь ребенка, Кридмур не заметил ни малейших признаков упомянутых намерений со стороны папаши Альфреда и задумался, а нет ли у Стволов каких-либо тайных планов, в которые его, Кридмура, не посвятили, ведь Стволы всегда предпочитают нападать, а не защищаться. Впрочем, на их грандиозные планы Кридмуру всегда было плевать.

Он забрал девочку ночью из постели. И смог бы уйти незамеченным, если бы с гор за домом не наблюдали в телескоп линейные, если бы весь лес не усеяли минами, растяжками и сигнализациями, если бы отряды Линии не поджидали его на мосту.

В итоге путь к мосту ему отрезали, и он двинулся не на юг, где его ждали, а на север, где линейные — жирные, медлительные твари с почерневшими легкими — завязли бы в снегах и отстали, и да, он был бы свободен, не наткнись он на пещеры, которые жители гор называли домом.

— Прогони их! Не дай им меня сцапать! — кричала Роуз, уткнувшись ему в грудь. Тогда у нее еще хватало сил разговаривать.

Он обещал, что убережет ее — и будет беречь всегда...

— Ты не сможешь выполнить это обещание, Кридмур.

— Могу и сдержу.

— Не забывай, кто ты, Кридмур. Ты — непорядочный человек.

Жители гор гнались за Кридмуром несколько суток. Они выли и били, барабанили длинными руками по льду от ярости и ненависти. Ночь сменяла день, день сменял ночь; иногда Роуз спала у него на руках. Он не был уверен, спит она или нет — дрожала она всегда одинаково, а спустя несколько дней перестала разговаривать. Он выбрался из тени камней на просторную ледяную равнину — море льда, блестевшее в лучах холодного белого солнца так ярко, что казалось, он бежит по воздуху. Жители гор шли за ним по пятам. От жуткого холода притупились все чувства, кроме самых чистых и возвышенных — любви, радости, жалости, изумления. Постепенно Кридмур разделся почти догола, чтобы как можно теплее укутать своей одеждой Роуз, и она превратилась в бесформенный комок из кожи, льняной и хлопчатобумажной ткани. Мороз и солнце изуродовали голое тело Кридмура, кожа воспалилась, и он стал таким же диким и странным на вид, как преследовавшие его жители гор. Лишь энергия Мармиона уберегала Кридмура от смерти. Он пересек равнину и двинулся вверх по склону квадратной крутой скалы, похожей на церковную башню. Все выше и выше... Сапог он снимать не стал, и на ногах держался уверенно. И потому сумел перепрыгнуть через расщелину — глубокую, черную и такую широкую, что для прыжка ему потребовалось воззвать ко всей оставшейся у Мармиона силе. Он завис в воздухе над пропастью так надолго, что казалось, падал или парил. Но в итоге оставил разъяренных жителей гор позади — и мог спокойно двигаться дальше по горному миру. Но вскоре, за несколько дней до возвращения в теплый мир внизу, девочка все-таки умерла От холода, голода или ужаса — кто знает? Возможно, виной тому разреженный воздух, почти не пригодный для дыхания, — в отличии от Кридмура, маленькая Роуз не могла не дышать. Просто в какой-то миг он почувствовал, как ее тельце потяжелело, точно камень, опустившийся ему на сердце.

Хотя так оно, конечно, и к лучшему. Ее душа воспарила к горному солнцу, и ему не пришлось тащить ее с собой вниз и передавать Хозяевам. Возможно, перед смертью она страдала, но, по крайней мере, осталась чиста.

От этой ужасной мысли Кридмуру стало не по себе: он вспомнил, кто он на самом деле.