Голубой Марс - Ким Стэнли Робинсон

– Тетя Надя, мне очень жаль, что вы посчитали нужным так поступить…

Позже, той же ночью, Надя заявила Шарлотте:

– Мне нужно такое решение, по которому «Свободный Марс» вообще ничего из всего этого не получит.

Шарлотта коротко рассмеялась.

– Ты что, пообщалась с Джеки, да?

– Да. И почему она такая популярная? Я не понимаю, но это так!

– Она довольно мила с большинством людей. А сама считает, что мила со всеми.

– Она напоминает мне Филлис, – сказала Надя. Снова первая сотня… – Хотя, может, и нет. А вообще, нет ли какого-нибудь штрафа, который с нее можно взыскать за безосновательные ходатайства и жалобы?

– Судебные расходы, в ряде случаев.

– Так попробуй это ей предъявить.

– Сначала надо посмотреть, есть ли у нас шанс их выиграть.

Пошла вторая неделя заседаний. Надя предоставила право говорить на них Шарлотте и Арту. А сама выглядывала в окна на тянущийся внизу каньон, чесала обрубок пальца, на котором уже был заметен новый бугорок. Очень странно: хоть она внимательно за ним следила, но не могла вспомнить, когда бугорок возник впервые. Он был теплым и розовым, даже нежно-розовым, как детские губки. Внутри него вроде бы была кость – она боялась сдавливать его слишком сильно. Лобстеры уж точно не защемляли свои отрастающие конечности. Вся эта пролиферация клеток внушала беспокойство – как рак, только управляемый, – воплощение чудесных возможностей ДНК. Сама жизнь, расцветающая во всей своей эмергентной комплексности. А ведь палец был мелочью по сравнению с глазом или эмбрионом. Новые возможности казались такими странными…

На этом фоне политические переговоры представлялись поистине кошмарными. После одного из заседаний Надя вышла, будто и не услышав ничего из того, о чем там говорили, – хотя была уверена, что ничего существенного там не произошло, – и устроила прогулку к смотровой площадке в западной части стены купола. Она позвонила Саксу. Четверка путешественников уже приближалась к Марсу, и задержки между сообщениями сократились до нескольких минут. Ниргал, как оказалось, выздоровел и находился в хорошем расположении духа. Он даже выглядел не таким истощенным, как Мишель, – тому посещение Земли далось тяжело. Надя поднесла к экрану палец, чтобы его взбодрить, и это действительно помогло.

– Розовый мизинчик, вот, значит, как!

– Пожалуй, что так.

– Только ты, я вижу, не очень-то веришь, что он заработает?

– Нет, не особо.

– Думаю, у нас сейчас переходный период, – сказал Мишель. – В нашем возрасте мы не можем по-настоящему верить, что мы живы, и поэтому ведем себя так, будто все может закончиться в любую минуту.

– Но ведь так и есть. – Она думала о Саймоне. О Татьяне Дуровой. Об Аркадии.

– Конечно. Только это, опять же, может длиться десятилетиями, а то и веками. Но когда-нибудь нам все-таки придется начать в это верить, – он говорил так, будто пытался убедить не только ее, но и самого себя. – Ты посмотришь на свою целую, невредимую руку и поверишь. И это будет захватывающее ощущение.

Надя пошевелила розовым отростком на своей кисти. Пока на свежей, полупрозрачной коже не сформировалось рисунка. Но когда он появится, она не сомневалась, что он будет таким же, как на другом мизинце. Очень необычно.

После одной из встреч Арт вернулся озадаченный.

– Я их расспрашивал, – сказал он, – пытался выяснить, зачем им все это. Привлек к делу несколько агентов «Праксиса», и в каньоне, и на Земле, и внутри руководства партии «Свободный Марс».

«Шпионы, – мелькнуло в голове у Нади. – Теперь у нас есть шпионы».

– Оказывается, они заключают тайные сделки с земными правительствами по вопросам иммиграции. Строят поселения и предоставляют места однозначно людям из Египта и, вероятно, из Китая. Это должен быть обмен услугами, но мы не знаем, что они получают от этих стран взамен. Может быть, деньги.

Надя стиснула зубы.

В следующие пару дней они провели встречи вживую или по видео со всеми членами исполнительного совета. Мэриан, разумеется, была противницей откачки воды в Маринер, поэтому Наде нужно было получить еще только два голоса. Но Михаил, Ариадна и Питер не желали пускать в ход полицию, если можно пойти иным путем, и Надя подозревала, что они, как и Джеки, были не в восторге от относительной слабости совета. Похоже, они были, скорее, готовы пойти на уступки, лишь бы избежать неловкого принуждения к исполнению решения суда, которое они не так уж рьяно поддерживали.

Зейк явно хотел голосовать против Джеки, но был скован в действиях арабским электоратом Каира и всем арабским сообществом, которое за ним следило: они придавали большое значение контролю за землевладением и водоснабжением. Но бедуины – кочевники, а Зейк – ярый сторонник конституции. Надя склонялась к тому, что он ее поддержит. То есть оставалось убедить еще одного члена совета.

Отношения с Михаилом не стали лучше – он словно хотел быть связанным с памятью Аркадия сильнее, чем Надя. Питера, по ощущениям, она просто не понимала. Ариадна ей не нравилась, хотя это по-своему упрощало их общение, к тому же она тоже приехала в Каир. Поэтому Надя решила начать с нее.

Ариадна предана конституции, как и большинство жителей Дорсы Бревиа, но они сторонники локализма и, несомненно, подумывают о сохранении определенной степени независимости своего региона от мирового правительства. И они также жили вдали от источников воды. Так что Ариадна колебалась.

– Слушай, – сказала ей Надя, когда они сидели в небольшой комнате в здании, разделенном площадью от офиса городских властей. – Забудь о Дорсе Бревиа и подумай о Марсе.

– Да я уже…

Ариадну раздражало то, что ей пришлось встретиться с Надей, она бы с удовольствием сбежала отсюда как можно скорее. Суть дела мало ее интересовала, значение имел лишь вопрос старшинства, неподчинения иссеям.

Для таких, как она, дело состояло лишь в политике силы и иерархии, на реальные проблемы такие не обращали внимания. Еще и этот проклятый город… Вдруг Надя потеряла самообладание и почти перешла на крик:

– Нет, ты не думаешь! Ты вообще не думаешь! Нашей конституции впервые бросают вызов, а ты только и смотришь, что от этого можно поиметь! Я такого подхода не понимаю! – Она помахала пальцем перед удивленным лицом Ариадны. – Если не проголосуешь за исполнение судебного решения, то в следующий раз, когда будет голосование, на котором тебе что-то будет действительно нужно, ты увидишь ответные меры. От меня. Поняла?

У Ариадны округлились глаза. Она сначала поразилась, потом испытала мгновение чистого страха. А затем пришла в ярость.

– Я никогда не говорила, что не буду голосовать за исполнение! – воскликнула она. – Чего вы так взбесились?

Надя возвратилась к более привычному для обсуждений тону, но все равно в ней чувствовалось напряжение и неуступчивость. Наконец, Ариадна всплеснула руками: